– Я тоже так думаю, - согласился Андрей.

– Может, тогда плюнуть на все и заняться делом Орловой?

– Можно попробовать. Ты как, Юр?

Астафьев молча кивнул.

– С чего начнем?
– спросил Мазуров.

Колодников посмотрел на лейтенанта:

– Прежде всего, ты навестишь свою крестницу....

Через десять минут план был готов.

Выйдя в коридор, Мазуров нос к носу столкнулся со "старым знакомым". Толика Афонькина в наручниках волокли под руки два милиционера. Увидев майора, невезучий любитель красивой жизни взвыл.

– Иван Михайлович, вы же говорили, что я главный свидетель, а эти волки забрали меня как последнего урку!

Майор только развел руками, ничего утешительного Афонькину он сказать не мог.

– Плохой знак, - шепнул он Колодникову.

– Это точно.

Визит Астафьева в больницу не принес положительного результата. В коридоре он встретил мать Ольги.

– Добрый день, Анна Владимировна. Как Ольга?
– спросил Юрий.

– Ой, Юрочка, даже не знаю!

– В чем дело?
– встревожился лейтенант.

– Ресницы у моей девочки задрожали, как будто глаза открыть хочет, я - бегом за врачами.

– И что врачи?

– Не знаю, они сейчас совещаются. Меня не пускают.

Астафьев тихо вошел в палату. У кровати Ольги стояли два врача, один из них был знакомый Астафьеву Сударушкин. Лишь взглянув на девушку, Юрий понял, что она пришла в сознание: глаза ее были открыты, но выражение их было крайне испуганное, дыхание прерывистое.

– Здравствуйте. Что случилось?
– обратился лейтенант к Сударушкину.

– Не знаю, обрадую вас или огорчу: Орлова пришла в сознание, но у нее практически полная амнезия. Она ничего не помнит и поэтому напугана этим до предела, - ответил Сударушкин, отводя Астафьева в сторону.

– Это надолго? Амнезия?..

– На этот вопрос вам никто не ответит. Амнезия - непрогнозируемое состояние. Были случаи, когда память к больным вообще не возвращалась. Или возвращалась частично. В данном случае это последствие сильного удара по голове.

Но Юрия интересовала одно.

– Значит, в ближайшее время рассчитывать на показания Орловой нельзя?
– все-таки переспросил он.

– Я все объяснил. Девушка перенесла нервный стресс, и даже если бы к ней вернулась память, я вряд ли позволил бы вам сразу беседовать на тяжелую для нее тему. Сейчас ей необходим покой.

– Доктор, я вас очень прошу, если к Орловой вернется память, хотя бы сообщите нам.

– Хорошо, - согласился Сударушкин.
– Но повторяю, это может произойти и не скоро.

В палату внесли штатив для капельницы. Пока медсестра устанавливала систему, Астафьев отвел Сударушкина к окну.

– Вам насчет Ольги из нашего ведомства сегодня еще не звонили?

– Пока нет.

– Если позвонят, скажите то же, что и мне, но поменьше оптимизма. Для ее же пользы.

Доктор с удивлением посмотрел на лейтенанта.

– Тайны мадридского двора?

– Есть некоторые сложности, - признался Юрий.

– Хорошо, нет проблем. Сделаем все в лучшем виде, - заверил доктор.

В коридоре Астафьев покосился на сидевших, на диванчике двух милиционеров. Один из них, позевывая, листал журнал, второй заигрывал с хорошенькой медсестрой. Никто из них не обратил внимания на то, что кто-то вышел из палаты.

– Охрана, язви тебя!
– пробормотал Астафьев, но одергивать бойцов не стал. Больше всего Юрий рассчитывал как раз не на них, а на родителей Ольги. Эти же двое перед дверью должны сдерживать убийц самим фактом своего присутствия. "Да, - размышлял он, - вроде бы есть главный свидетель, а в то же время и нет. Рассчитывать на Орлову пока нельзя".

Как и было задумано по плану, лейтенант отправился по адресам участников банкета. Сначала он решили опросить второстепенных лиц: официантов, поваров, администраторов. Увы, это ничего не дало. Работников сферы обслуживания интересовало только одно: как побольше урвать для себя с банкетного стола. Гораздо больше дали показания личного шофера самого Стародымова.

Астафьев застал его в гараже рядом с мэрией. Солидный мужчина лет сорока пяти неторопливо копался в моторе черной "Волги", но охотно оторвался от своего занятия для разговора с оперативником. Себя он попросил называть просто Иваном. В тот памятный вечер он находился при машине и поневоле видел всех выходящих на крыльцо ресторана покурить.