Шрифт:
— Ежели вашему величеству угодно, вице-адмирал Спиридов повторяет наши мысли, изложенные Адмиралтейств-коллегией тому два года…
— И какие же те мысли?
— Имея о высших и нижних офицерах попечение, ваше величество, справедливо распространить оное и на матросов.
Екатерина сдвинула брови, но Мордвинов, будто не замечая, продолжал:
— Не теряются ли люди от излишнего изнурения или по другим причинам? Принять бы противу того на дежные меры, чтобы матросы, да и все нижние служители, каждый в своем деле сведущи были…
Екатерина резко выпрямилась, сложив веер, повернулась к Чернышеву:
— Надобно, граф, то перепроверить. Не лишнее ли наговорили моряки. На том закончим, пора возвращаться…
В сопровождении Чернышева и Григория Орлова она прошла мимо склонившихся в поклоне адмиралов.
— Ну, заварили мы кашу, — поежился Мордвинов, вытирая пот с лица. — Разгневается государыня. Так и в немилость попасть недолго.
— Семь бед, один ответ, Семен Иванович. Пришла пора кончать с лиходейством, — твердо ответил Спиридов. — Не для потехи придворных эти зрелища учиняем. Отечество не простит, ежели смолчим.
Екатерина все же осталась недовольна увиденным и излила свою досаду Чернышеву, когда императорская яхта отошла от борта флагмана.
— Все выставленное на смотре, Иван Григорьевич, из рук вон плохо. Надобно сознаться, что корабли походят на флот, выходящий каждый год из Голландии для ловли сельдей, а не на военный…
Не боясь гнева и немилости императрицы, Григорий Спиридов высказал то, что десятилетиями копилось в сознании моряков-патриотов. И Екатерина нутром поняла правоту моряков, стоявших грудью за честь флота. Перемены к лучшему, хотя и медленно, но верно стали входить в жизнь флота.
Спиридов вскоре получил повышение, был награжден орденом «Святой Анны», а в следующую кампанию 1767 года держал флаг на «Святом Евстафии», командуя флотом на Балтийском море.
Спиридов, направляясь к новому месту службы, сдавал свою прежнюю должность давнему приятелю и сослуживцу, капитану 1-го ранга Алексею Сенявину. Сын прославленного адмирала петровских времен, Наума Сенявина, после контузии под Кольбергом долго хворал, а нынче не выдержал, опять запросился на флот, на корабли.
— Гляди, Алексей Наумыч, держи ухо востро, — шутил Спиридов, прощаясь, — ныне государыня вникает в наши дела не в пример прочим своим предшественникам.
Отвечая приятелю, Сенявин улыбнулся:
— Мы с тобой, Григорий Андреич, воробьи стрелянные, нас на мякине не проведешь.
Соскучившись по морю, как всякий истинный моряк, Сенявин с огоньком окунулся в работу. Но императрица в эту кампанию на эскадре так и не появилась. Отправилась путешествовать по матушке-Волге. В этой прогулке она присматривалась к речным судам, соотнося их с морскими. Наблюдая под Нижним Новгородом постройку речных парусных стругов, сравнивала их ходкость с галерами на Неве, делилась своими мнениями с Чернышевым…
Следующая, 1768 года кампания на Балтике началась издавна заведенным порядком, вооружением кораблей и фрегатов Кронштадтской и Ревельской эскадр, снаряжением Галерного флота в Петербурге. Лед в Финском заливе еще не сошел, а в Кронштадтских гаванях кипела работа. Наращивали мачты, поднимая стеньги, тянули через блоки реи и крепили их к мачтам, все это обтягивали бегучим такелажем, вантами, брассами и прочим вервьем… Из береговых хранилищ извлекали паруса, проветривали их и сушили на весеннем солнцепеке, растянув на палубах.
Каждый день обхаживал подопечные корабли и фрегаты недавно произведенный в контр-адмиралы Алексей Сенявин. Наметанным взглядом подмечал малейшие недочеты на кораблях, то ли в парусах и такелаже, то ли в крюйт-камерах, куда загружали пороховые припасы для пушек, то ли в орудийных станках.
В первое плавание эскадра отправилась к Готланду, а когда возвратилась на Кронштадтский рейд, прошел слух, что запахло порохом на юге, у Черного моря. Из Стамбула в сторону Петербурга раздавались угрозы.
* * *
Давно сгустились тучи над югом России. Три года тому назад Турция, явно и тайно подстрекаемая фран-, цузским двором, недовольная политикой Екатерины в отношении Крыма, исподволь начала готовиться к войне. Правда, Франция интриговала против Екатерины не только в Стамбуле, где сидел ее агент «секретной политики» граф де Верженн. Еще в 1762 году в Варшаву назначили резидентом ловкача и проныру Энен-на, который в конце концов инспирировал выступление против России польских конфедератов и ворошил эту зловонную кучу. В Швецию был отправлен граф де Бретель. .. Все они согласованно дирижировались из Парижа: снабжали деньгами и оружием поляков, подкупали турецких сановников, натравливали против России короля Швеции. Уж очень не хотелось терять Франции выгоднейший турецкий рынок и допускать Россию в Средиземное море к странам Леванта11 .