Шрифт:
С утра до вечера на батарейных палубах «Страшного» гремели зычные команды:
— Винт пять!
— Заряжай!
— Наводи! Выше по клину меть!
— Товсь! Пали!
Канониры цепко хватались за канаты, откатывали станки от борта, заряжали пушки и вновь накатывали к борту, в прорезь порта. Потом «Страшный» выходил на внешний р_ейд, сбрасывал буйки с флажками и поражал их сначала на якоре, потом на ходу, под парусами. Следующую неделю канониры стреляли по берегу. Брали в вилку сложенные из морской гальки пирамидки. К концу лета эти пирамиды рушились после второго-третьего выстрела.
Зиму экипаж «Святого Павла» встретил в только что отстроенной казарме, в тепле. Ранней весной Войнович спешно собрал командиров.
— Только что получил депешу светлейшего князя, к нам через месяц-другой пожалует ее величество государыня.
Екатерина горячо поддержала затею своего прежнего фаворита и верного друга, Григория Потемкина. Пожелала она совершить прогулку по Днепру, полюбоваться, что в самом деле сотворил в Новороссии Потемкин. Его недруги все время нашептывали ей, что князь, мол, бахвалится. Задумала посмотреть на Южную армию и нарождающийся Черноморский флот. Пригласила с собой австрийского императора Иосифа II, послов иноземных.
Вояж этот нужен был не менее и Потемкину. Завистников при дворе у него водилось немало. Поговаривали, что князь-де доносит о мишуре, а на деле там все пусто, полынь да ковыль в степи. Поэтому князь старался сотворить невероятное и показать, что для него все возможно. Заглянул он и в Севастополь. Обошел корабли на рейде, молча присматривался, велел Войновичу собрать командиров.
— Ее величество не токмо мешкерадами намерена услаждаться в Севастополе. Смотрины будут флоту нашему. Посему вам экипажи свои денно и нощно экзер-цициям повергать, дабы матушку государыню возрадовать, а неприятеля в страхе держать.
Командиры беспокойно переглядывались, один Ушаков невозмутимо слушал князя, выглядел именинником.
Учения учениями, но больше на кораблях наводили лоск. Красили борта и рангоут, скоблили и терли песком палубы, драили колокола и всю медяшку. Войнович больше занимался перестройкой дома Мекензи под царский дворец, думал о помпезности встречи Екатерины.
Тем временем Екатерина с огромной свитой, на флотилии изящных, богато украшенных галер оставила Кременчуг, направилась по Днепру к Херсону. Неподалеку от Кременчуга иностранных гостей, Екатерину и даже самого светлейшего князя поразила войсковая выучка дивизии под командой генерал-аншефа Александра Суворова. Колонны пехоты, двадцать пять эскадронов конницы двигались и перестраивались, кололи и рубили, бежали и неслись галопом с азартом и какой-то завидной легкостью. И в тоже время поражали неустрашимостью и мощью в стремительных атаках, совсем непохожих на учебные.
Херсон встретил императрицу салютом пушек. На следующий день со стапелей спускали на воду корабли, закладывали новые.
Для торжества построили большой плот, на мачтах — паруса из алой парчи, на палубе — ковры. Посредине — роскошное кресло, наподобие трона.
— Эдак князюшка ты меня разоришь, — с напускной строгостью говорила довольная Екатерина.
Первым со стапеля под грохот пушек съехал на салазках линейный корабль «Владимир». Мощная корма плюхнулась в воду, развела волну, захлестнула ковры на плоту. Следом на воду сошел корабль «Иосиф II», за ним фрегат «Александр». Императрица пожелала отправиться в Севастополь морем.
— Ваше величество, — отговаривал ее Потемкин, — сие небезопасно. Подле Очакова объявилась турецкая эскадра. В крепость прибыли французские офицеры. Помогают туркам строить укрепления, устанавливать пушки.
Екатерина недовольно взглянула на стоявшего неподалеку французского посла Сегюра.
— Как понимать сие? Дружественный трактат с королем только что подписан, вы здесь, а там? — Императрица махнула веером в сторону Очакова.
Сегюр поначалу замешкался, но нашелся:
— Ваше величество, там, видимо, вольные волонтеры, За них король не в ответе.
— Ну, разве так. — Императрица пожала плечами и решила ехать в Севастополь сухим путем. Император Иосиф II пожелал осмотреть спущенный на воду корабль, которому присвоили его имя. В сопровождении Потемкина он поднялся на борт корабля, прошелся по
верхней палубе, заглянул на батарейный дек. Там еще было пустынно, сиротливо стояли орудийные станки в ожидании погрузки пушек. На деке воздух был пропитан сосновым ароматом. Император потрогал обшивку борта, провел ладонью по свежеобструганному бимсу, поморщился.
— Корабль сооружен совсем из сырой древесины.
Как можно на таком судне плавать по морю?
Потемкин скривил рот, улыбаясь:
— Наши моряки и на таких судах не сплошают, ваше величество!
Ехидная улыбка скользнула по физиономии Иосифа П.
В тот же день к Потемкину явился с докладом лейтенант Пустошкин. Взяв письменный рапорт о плавании, князь отложил его в сторону.
— Доноси наиглавное.
— Ваша светлость, все море Митеранское пробороздил, одначе корсаров берберийских, ни тем паче алжирцев и тунисцев не повстречал ни разу.