Шрифт:
Но и в этот рейд турки не застали войска врасплох. Турецкие корабли еще только наполовину вытянулись из-за горизонта, а на берегу в полной готовности их ждали батальоны пехоты и конница. Суворов послал за подкреплением, и спустя сутки на Южный берег Крыма прибыли первые батальоны резервного корпуса князя Багратиона. Не ожидал капудан-паша такой стремительности от русских войск. Сотня с лишним судов маневрировала вдоль побережья, стараясь найти хотя бы маленькую лазейку на незащищенном берегу. Но всюду на берегу стояли наизготовку эскадроны гусар, легкие пушки, пехота. Суворов через сторожевые разъезды следил за каждым движением турецкой эскадры. Турецкий флагман наконец понял, что внезапность ему не подмога, и начал хитрить.
В полдень, неподалеку от Судака, к берегу направились парламентеры. На берегу турецкого офицера попросили подождать, пока не прибудет старший начальник.
Суворов сам принимал парламентера.
— С чем пожаловал голубчик?
Турецкий офицер низко поклонился.
— Капудан-паша просит высокочтимого русского начальника разрешить матросам прогулку на берегу. Экипажи должны размять ноги.
— Али вам берега Анатолии не хватает? — лукаво улыбаясь, спросил Суворов и, не дожидаясь ответа, кивнул толмачу. — Рад бы позволить, но закон не дозволяет. Имею известие, что в Константинополе, откуда вы прибыли, «моровая язва» гостит. Потому без надлежащего карантина сего не могу разрешить.
Спустя неделю к берегу опять направился парламентер.
— Капудан-паша просит разрешить султанским чиновникам наведаться на торговую биржу в Кафе. Узнать, какие там товары и почем стоят.
Ответ Суворова не заставил ждать:
— Торговые люди в Кафу следуют на купеческих судах, потому и султанским чиновникам надлежит того придерживаться.
Отказал Суворов и в третьем случае, набрать на берегу свежей воды, «с полной ласковостью».
На море заштормило, и флагман турок трижды выпалил из пушек. «Эскадре построиться в кильватер для следования в Константинополь». По пути турецкая эскадра попала в жестокий шторм, не досчиталась 80-пушечного флагманского корабля и нескольких сотен матросов…
Суворов отгонял от крымских берегов незваных гостей и в то же время нехотя исполнял срочное поручение князя Потемкина. Светлейшему вдруг пришло в голову, видимо не без влияния императрицы, переселить из Крыма на пустующие южные земли греков и армян. Добро, греки. Их далекие предки обосновались в этих местах много веков тому назад. Верные вековой привязанности своих предков, греки обосновались на северном побережье Азовского моря. Армяне же, следуя своему историческому призванию, уютно обустроились на бойком торговом перепутье, подле крепости Святого Дмитрия Ростовского, под защитой русских пушек. На карте России с той поры обозначилось местечко Нахичевань…
Успешно справившись с несвойственным его положению заданием, Александр Суворов не преминул донести по команде свои выводы о значимости Ахтиар-ской гавани для Черноморского флота.
«Подобной гавани не только у здешнего полуострова, но и на всем Черном море другой не найдется, где бы флот лучше сохранен и служащие на оном удобнее и спокойнее помещены были». По сути, это донесение явилось первым официальным признанием того, какую роль в будущем это место сыграет для судеб флота. Прозорливо смотрел в перспективу генерал-поручик, который со временем сдаст экзамен на звание мичмана российского флота.
Екатерина II по достоинству отметила успешные действия Суворова «за вытеснение турецкого флота из Ахтиарской гавани». Пожаловала полководцу золотую табакерку с бриллиантами.
Незадолго до прихода в Ахтиарскую гавань «Святого Павла» там побывал недавно назначенный Главнокомандующим Черноморским флотом князь Потемкин. Подобно Суворову, он сразу понял, что означает эта акватория для флота. «Сие место20 , — докладывал он в Петербург, — должно быть столь сильно укреплено, что хотя б неприятель облег крепость с земли и с моря, она могла б его нападению противиться доколе из других пределов России не прибудут на помощь войска».
По приказанию князя фортификатор вычертил план оборонительных сооружений. Пояс укреплений охватывал весь Херсонесский полуостров.
Дело стояло за малым. Требовалось шесть миллионов рублей. Казна таких денег не нашла.
Минует полвека с небольшим, и недальновидность и скупость царственных правителей России обернется позором и трагедией для державы, бесцельно пролитой кровью десятков тысяч защитников Севастополя.
* * *
На переломе лета и осени на Южном берегу Крыма обычно тепло по-летнему, солнечно и безветренно. Но в первые осенние дни 1785 года вдруг потянуло издалека, с Черной речки, холодком, задул довольно сильный ветер с востока, от Инкермана. Как раз в эти дни с севера, от Тарханьего Кута, спускался под полными парусами «Святой Павел». Довольно рискованно первый раз входить в незнакомую гавань узкостью при встречном ветре. Несколько дней лавировал «Святой Павел» перед входом в Севастопольскую гавань. Наконец ветер поутих, и Ушаков уверенно направил корабль в глубину гавани, держась правой стороны. Он уже знал, что в первой, Южной, бухте расположился Войнович подле западного берега. Ушаков же облюбовал по карте себе место у противоположного берега, у безымянного мыска. Без суеты, излишнего шума на корабле подобрали ловко паруса, корабль по инерции прошел кабельтов-полтора, послышался спокойный голос командира, усиленный рупором:
— Отдать левый якорь!
Якорь бултыхнулся в воду, взметнув брызги, скрылся, вскоре его лапы зацепились за грунт, якорный канат натянулся, пришлось его постепенно потравливать и потом, по команде командира, крепить намертво.
Ушаков окинул взглядом мачты. Все ладно, как на учении. Паруса подобраны к реям, обвязаны сезнями, втугую закреплены к реям. Сами реи обрасоплены, четко закреплены перпендикулярно мачтам и диаметрали корабля. Мачтовые команды матросов выстроены по линейке, лицом к борту.