Шрифт:
Ушаков пожал плечами:
— А как же с кораблем? Недоделок там тьма!
— Я и сам тебя без охоты отпускаю, — пробурчал Войнович, — но ты же знаком с порядками князя, не дай Бог его прогневить.
Мордвинов, годами помоложе Ушакова, встретил его строго официально:
— Коли вы, ваше превосходительство, заступаете вместо меня, то надлежит вам наиглавнейше иметь достоверные сведения о действиях неприятеля. Ежели приметите какое движение опасное по берегу, меня о том повестите немедля в Херсон. Посылайте дозоры
близ Очакова, дабы турецкую эскадру не оставлять без наблюдения, в случае чего, шлите срочного курьера.
Ушаков вида не подавал, но прописные истины о соблюдении бдительности знал не понаслышке. За пять кампаний на Азовской флотилии выучку получил достаточную. «Сам-то ты сверх меры осмотрителен, — слушая Мордвинова, подумал Ушаков. — Ве-ревкина-то, почитай, в одиночку послал к неприятелю, поскупился дать ему надежное прикрытие».
Мордвинов отбыл в Херсон, там его ждали дела по Адмиралтейству, на верфях достраивались корабли.
На фрегатах и других судах не ждали, что новый флагман в первый же день появится на кораблях. Осмотрев суда, Ушаков, несмотря на сносный порядок, учинил выговор командирам за промахи по части содержания и ухода за артиллерией. Он знал, что Мордвинов нередко устраивал пушечные учения, но, видимо, командиры привыкли выучку проводить каждый по-своему, без жесткой требовательности.
— Надобно каждый способ действий канониров приучить совершать так, будто сей же час турок учинит нападение, — внушал Ушаков командирам. — Для того каждый служитель должон знать назубок свой маневр, днем или ночью. Спрашивать с нерадивых по всей строгости, похваливать умельцев и расторопных.
Не ограничиваясь нотациями, новый флагман дотошно, каждый день бывал на учениях почти на всех судах эскадры.
Как-то неожиданно из Елизаветграда приехал Потемкин. На одном из фрегатов сыграли тревогу, канониры действовали споро, князь сразу заметил, что на кораблях не только наведен внешний порядок, но и матросы действуют на своих местах с огоньком.
Видимо, и на турецкой эскадре уяснили, что затевать какую-либо схватку с русскими на воде нет смысла. На море к тому же почти каждый день штормило, задували холодные северные ветры. В середине ноября турецкая эскадра снялась с якоря и ушла к Босфору.
Мордвинов приказал часть судов разоружить, поставить на зимнюю стоянку в Глубокой пристани. У Кинбурна Ушаков оставил для дозора отряд из четырех галер, на зимнюю стоянку суда расставил с учетом внезапной атаки неприятеля. Каждому судну определил сектор обстрела входа в залив. На зимнее время Ушаков разработал систему срочного оповещения пушечными выстрелами о появлении противника.
Не позабыл Ушаков и о взаимодействии с войсками. Просил генерал-аншефа Меллера, чтобы все кордоны на берегу были знакомы с флотскими сигналами о появлении противника, а если обнаружат внезапное появление турок, сообщали об этом флагману на фрегат «Александр» без промедления.
Зимой турки не беспокоили, не состоялось ни одной вылазки, а в первый весенний день на эскадру прибыл Мордвинов и отправил Ушакова в Севастополь, чему тот обрадовался.
Однако действиями Мордвинова остался весьма недоволен Потемкин. «Флота господин капитан бригадирского ранга Ушаков, — выговаривал князь Мордвинову, — командирован был к Лиманской эскадре по особливому моему повелению. А как дошло к моему сведению, что он отправился в Севастополь, то и считаю я за нужно вашему превосходительству предписать к точному соблюдению, чтоб людей, к подобному начальству именно от меня определенных, без представления ко мне не отделять».
Не исключено, что Потемкин предполагал назначить Ушакова на должность командующего Лиман-ской эскадрой, но Мордвинов этому помешал и еще раз пытался оправдаться перед князем, но получил от Потемкина нагоняй. В Севастополе же Войнович обрадовался появлению Ушакова. Через две-три недели «Святой Павел», первым из эскадры Войновича, был готов выйти в море. И хотя турки уже появлялись на горизонте, флагман не торопился выходить в море. Потемкин иронически заметил Войновичу: «Нам везде ветры мешают, когда неприятель ходит беспрепятственно».
Светлейший князь будто в воду глядел. В начале мая 1788 года из бухты Золотой Рог к Босфору направилась армада турецких кораблей, почти весь наличный флот Османской Порты — больше двух десятков линейных кораблей, столько же фрегатов, полсотни других судов, бомбард, шебек. Перед выходом эскадр в море турецких флагманов, как обычно, напутствовал великий визирь:
— Ваша цель — выбить гяуров из Лимана, стереть с лица земли Херсон и верфи. Тогда русским конец, у них нет флота, Крым наш, Черное море опять подвластно султану.