Прошло четыре месяца — время, выделенное Сарьону на вживание в роль каталиста-отступника. Правда, он не знал, удалось ли ему хоть кого-то ввести в заблуждение. Ему полагалось изображать угрюмого, вспыльчивого бунтаря; Сарьон же по большей части производил впечатление еле живого доходяги. Впрочем, здешние маги были так измотаны тяжким однообразным трудом, что вряд ли обращали на него особое внимание.

Назначенный заранее день его ухода приближался, но из Купели не поступало никаких известий, и Сарьон начал тихо надеяться, что епископ Ванье позабыл о нем. Ведь явно же какой-то Мертвый парень не мог иметь особого значения.

Сарьон решил, что просто будет оставаться в деревне, пока не услышит чего-нибудь определенного. Отец Толбан явно считал Сарьона своим начальством и выполнял все его распоряжения.

Но затем все изменилось.

За несколько дней до предполагаемой даты ухода, когда Сарьон сидел у себя в хижине, он вдруг увидел открывающийся прямо перед ним Коридор. И еще до того, как в Коридоре возникла массивная фигура, понял, кто к нему пожаловал. У Сарьона упало сердце.

— Дьякон Сарьон, — промолвил гость, выходя из Коридора.

— Епископ Ванье, — с низким поклоном откликнулся Сарьон.

Сарьон заметил, с каким выражением Ванье оглядел его убогое жилище. Но епископ ограничился поднятием брови и вновь сосредоточил внимание на священнике.

— Вам вскоре пора будет отправляться в путь.

— Да, ваше святейшество, — отозвался Сарьон.

— Я не жду от вас скорых известий, — продолжал епископ, не отходя от Коридора — черного провала, ведущего в пустоту, — Ваше положение среди... э-э... чародеев будет достаточно щекотливым, и вам трудно будет выйти на связь...

«Особенно если я умру», — с горечью подумал Сарьон, но не стал произносить этого вслух.

— Однако же, — продолжал Ванье, — существует способ, позволяющий общаться даже через значительные расстояния. Я не стану вдаваться в подробности, но если вдруг вы услышите меня — не пугайтесь; я пойду на это, только если сочту совершенно необходимым. А вы тем временем попытайтесь как-нибудь передать сообщение через Толбана, если придете к выводу, что сумеете вернуть Джорама сюда.

Сарьон пораженно уставился на епископа. Опять этот юноша! Все тяготы и раздражение, накопившееся за последние месяцы, наконец-то обрели выход. Священник медленно, преодолевая ломоту в костях, поднялся и с вызовом взглянул в лицо епископу.

— Ваше святейшество, — произнес Сарьон с почтением, но в голосе его прозвучала резкость, порожденная страхом и отчаянием, — вы посылаете меня на гибель. Ну так по крайней мере позвольте мне умереть с достоинством, насколько я на это способен. Вы же знаете, что я вряд ли протяну хотя бы ночь во Внешних землях. Притворяться, будто мне надлежит охотиться за этим Джорамом, — хорошее объяснение для нижестоящих... но давайте мы хотя бы между собою поговорим начистоту...

Епископ вспыхнул и сдвинул брови. Он поджал губы, с силой выдохнул через нос и взревел:

— Вы что, за дурака меня считаете, отец Сарьон?

— Ваше святейшество! — Сарьон побледнел и задохнулся. Он никогда не видел епископа таким разгневанным. И это было куда страшнее — во всяком случае, прямо сейчас, — чем неведомые ужасы Внешних земель. — Мне и в голову...

— Я полагал, что выразился достаточно ясно. Этот молодой человек должен предстать перед лицом правосудия, и важность этого невозможно переоценить! — Ванье взмахнул рукой, — А вы, брат Сарьон, похоже, чрезвычайно высокого мнения о себе! Вы что, на самом деле думаете, что я затратил столько времени и усилий лишь для того, чтобы избавить орден от одного слабоумного священника? И не смейте даже думать о неудаче! Я располагаю сведениями об этих адептах Темных искусств, Сарьон. Я знаю, что им кое-чего не хватает. Именно того, что я им посылаю, — каталиста. Нет, вам ничего не будет грозить. Это я вам обещаю, отец Сарьон. Они об этом позаботятся.

Сарьон не знал, что и ответить. Он лишь смотрел на епископа в полнейшем замешательстве. Затем одна мысль как-то все-таки просочилась на поверхность, и он снова задался вопросом: почему этот Мертвый парень так важен для епископа?

Увидев, насколько ошарашен его подчиненный, епископ закрыл рот и, повернувшись, собрался было уходить. Но затем заколебался и снова повернулся к Сарьону.

— Брат Сарьон, — каким-то необычайно мягким тоном произнес он. — Я долго размышлял, говорить ли вам об этом. То, что я сейчас скажу, не должно выходить за пределы этой комнаты. Некоторые вещи, о которых я вам поведаю, известны только мне и императору. Политическая ситуация в Тимхаллане неблагоприятна. Несмотря на все наши усилия, она ухудшается с каждым годом. У нас есть основания полагать, что некоторые члены этой общины Колеса пользуются влиянием в королевстве Шаракан. Оно пока еще не вступило на путь Темных искусств, в прошлом едва не приведших нас к гибели, но шараканский император был настолько опрометчив, что пригласил этих людей к себе в королевство. Кардинал королевства, пытавшийся отговорить его, был удален от двора.

Сарьон ошеломленно смотрел на епископа.

— Но зачем...

— Ради войны. Чтобы использовать их вместе с их адским оружием против Мерилона, — тяжело вздохнув, отозвался епископ. — Надеюсь, вы теперь понимаете, насколько важно для нас получить этого молодого человека живым и, поставив его перед судом, разоблачить этих изуверов, чародеев, которые извращают мертвые предметы и дают им Жизнь. Если это нам удастся, мы сможем показать народу Шаракана, что их император заключил союз с силами тьмы, — и тем самым приведем к его свержению.