Шрифт:
— Я должен предупредить тебя, товарищ Ермаков: тебе необходимо перемениться, понимаешь: пе-ре-ме-нить-ся... Мы, чекисты, — солдаты революции, и у нас должна быть железная дисциплина. В этом наш революционный долг. Или ты забыл, что за революцию воевал, а не раков ловил?.. Надеюсь, у нас больше не будет повода для таких разговоров? Не думай, что мне приятно все это говорить. Можешь идти...
— Каков гусь этот Репьев! Каков гусь! — бормотал Андрей, спускаясь в порт.
Верно, Макар Фаддеевич предупредил, что вынужден будет сообщить свое мнение Никитину. Но Андрей никак не ожидал, что Репьев осуществит это намерение.
Вернувшись на «Валюту», Ермаков осведомился у боцмана, где Репьев.
— Он в кубрике, — ответил Ковальчук. Андрей спустился в кубрик, где Макар Фаддеевич
читал вслух краснофлотцам газету. Услыхав шум шагов, он поднял голову. Ермаков сунул в рот трубку и, едва сдерживая шумное дыхание, прошептал;
— Выйдем на минуточку!
.— Извините, товарищи, — сказал Макар Фаддеевич, — я сейчас вернусь. Ермаков ждал на баке.
— Я тебя слушаю, — как всегда, спокойно произнес Репьев.
— Выслуживаешься перед начальством? Не тебе моряка учить! — с места в карьер начал Андрей. — Мусор из камбуза любишь выметать. Или ты с судна выметайся, или я сам уйду.
— Не ты меня назначал, не тебе и увольнять, — не повышая голоса, ответил Репьев и в упор посмотрел на Ермакова. — А злоба твоя от спеси: как-де так, я опытный командир, а меня осмеливаются критиковать! Не по-пролетарски это.
— Может, ты еще скажешь, что я буржуй?
— Буржуй не буржуй, а отрыжки у тебя не наши, не советские. Стара твоя марка: «Сор из избы не выносят!» Я сор не выношу, а хочу, чтобы его не было.
— А я, выходит, не хочу?
— Одним хотеньем да криком Антоса не поймаешь. Ты слыхал, как тебя в порту прозвали?
— Не собираю портовых сплетен, — ответил Ермаков, однако насторожился.
— Тебя зовут капитаном «Старой черепахи».
Андрей перекусил мундштук трубки. Глаза его сузились, и, как всегда в минуты сильного волнения, стала подрагивать верхняя губа.
— Я бы, конечно, наплевал на всякие такие клички,—продолжал Репьев,—по мне хоть горшком зови, только в печь не сажай. Но тут, товарищ Ермаков, не тебя лично осмеивают, а шхуну нашу, пограничников, чекистов... Я бы на твоем месте придумал что-нибудь.
— Придумал? Вторую мачту на бушприт не воткнешь!..
Начиная разговор, Ермаков собирался поставить помощника, как говорят, на свое место, но этот хитрющий Макар ловко свернул с курса.
— Тебе карты в руки, ты опытный моряк, а я в юнги и то не гожусь, — продолжал Репьев. — Конечно, «Валюта» не миноносец. Годиков через пять, глядишь, и у нас флот настоящий будет. Только ведь антосов сейчас надо ловить.
— Через пять, говоришь? — недоверчиво переспросил Ермаков и с сожалением посмотрел на сломанную трубку: «Хороша была трубка!»
— Ну, самое большое через восемь. Пусть только наша страна немного окрепнет. Таких сторожевиков настроим, англичанам не снились...
Шторм перешел в штиль. Ермаков положил трубку в карман и, глядя на воду, сказал:
— Зачем ты Никитину жаловался? Я сам понять способен.
Репьев удивленно посмотрел на Андрея.
— Никитину? Никитин объявил мне за этого Фомина выговор.
— То есть как это? — не понял Андрей.
— А очень просто, да еще пообещал в следующий раз записать в приказ.
— Ты-то тут при чем?
— При том, что я тоже в ответе за Фомина... — Репьев помолчал и, как совсем недавно Никитин, заключил: — Перемениться тебе надо, Андрей Романович...
Если бы в суматохе, вызванной появлением «Валюты», вахтенный не забыл вытянуть на палубу пеньковый трос лага, Николай Ивакин тотчас бы утонул. Падая, он инстинктивно раскинул руки в стороны и, уже погрузившись в воду, почувствовал скользящий между пальцами трос. Холодная вода вернула сознание. Николай вынырнул, ухватился за трос и опять нырнул, продержавшись в воде, насколько хватило дыхания. Только сейчас он ощутил страшную боль под левой ключицей.
«Что же делать? Ведь нет никакого выхода! — вынырнув, подумал он с каким-то тупым равнодушием. — Зачем держаться за эту чудом попавшую в руки веревку? Держись не держись, а спасения ждать неоткуда и не от кого...»
Если крикнуть и позвать на помощь, то его, безусловно, услышат на шхуне, вытащат. О, только скажи этим дьяволам, кто ты такой, они сохранят жизнь и попытаются тебя завербовать в свою шайку!
Нет! Он не закричит. Закоченеет, захлебнется, утонет, но не закричит!..