Тут мне в голову пришла забавная мысль: похоже, что, помимо самой планеты с ее климатическими особенностями и искусственной биосферой, единственной достопримечательностью на всей Корнезо является земной курорт!

Правда, земляне еще никогда не посещали Анайри. Мало ли, что с воздуха он выглядит как любой другой остров. Может, все самое интересное на планете находится именно там, например, тайные подземные хранилища, лабиринты, древние лаборатории… Мы-то построили здесь, на Лалуэ, целый подземный город, и никто из аборигенов об этом и не подозревает…

Желудок настойчиво напоминал о себе, но мне не хотелось еще возвращаться на территорию курорта. Что делать? Я подумал, что уж в порту-то обязательно должно быть какое-нибудь едательное заведение, и ускорил шаги, чтобы поскорее проверить эту идею.

Надо сказать, что открывшуюся моему взгляду пристань портом назвать можно было с большой натяжкой. Много рыбацких лодок и десятка полтора судов побольше, предназначенных для перевозки пассажиров, и все. Никаких административных строений, никаких складов и пакгаузов. Это понятно: на Корнезо торговли нет, ведь на каждом острове производится все то же самое, что и на других. В масштабах планеты нет никакого разделения труда, никакого обмена продуктами. Само понятие «товар» на Корнезо еще – или уже давно – отсутствует. Соответственно нет и денег. Конечно, жители селений часто объединяют свои усилия для каких-то работ: для ловли рыбы, добычи металлов из морских животных и растений, получения материалов типа пластмасс… Но все работники прекрасно друг друга знают, так что задача разделения продукта общественного труда тоже никаких денег не требует.

Нет, я был неправ! В поселениях аборигенов все-таки имелись не только жилые дома. На дальнем берегу залива я разглядел что-то вроде сараев и загородок, уходящих в океан. Конечно же, это общественные строения для проведения необходимых технологических процессов кустарного производства. А на улице, идущей вдоль берега между этими постройками и пристанью, располагался длинный ряд общественных жилищ, местный аналог гостиниц.

Такие общественные жилища имелись на каждом острове, поскольку аборигены часто плавали в гости на удаленные острова. Основными обитателями гостиниц были молодые люди, осуществляющие «поэнто», традиционную миграцию молодежи, целью которой являлся обмен генетическим материалом в масштабах всей планеты, предотвращающий вырождение и без того весьма однородного населения. Эта традиция приводила также к тому, что у каждого корнезианца имелись родственники, ближние и дальние, живущие на островах, разбросанных по всей планете, и повод для путешествий всегда имелся.

Я стоял на высокой набережной. Пожалуй, по местным меркам жизнь здесь била ключом. Вдоль гостиниц прогуливались и собирались группами десятки корнезианцев, дети всех возрастов играли в свои непонятные взрослым игры. Многие с интересом наблюдали, как очередной пассажирский корабль готовится подойти к пристани. Уже были спущены почти все паруса, окрашенные в радостные желто-красно-оранжевые тона… Аватры, «морские кони»,- животные, тянущие за собой судно,- уже были выпущены из упряжи, которая почти вся была уже поднята на носовую часть Палубы… Уже выдвинуты были из отверстий в бортах длинные весла, которыми пользовались лишь при швартовке или в аварийных ситуациях…

Для меня эта картина была не новой, я несколько раз наблюдал подобное зрелище в видеоматериалах и прекрасно знал, что местные мореходы, которым решительно некуда торопиться, пристанут к берегу не раньше чем минут через тридцать-сорок. А желудок мой тоскливо напоминал мне о своем существовании. Я огляделся и легко обнаружил место, где мог перекусить: в паре сотен метров правее, прямо на набережной стояло вполне земное невысокое здание с яркой вывеской «Кафе ВОЛНА». Я устремился туда, и гостеприимно распахнувшаяся в стеклянной стене дверь выпустила мне навстречу струю прохлады с запахами кофе и жареной курицы.

Большое помещение, состоявшее из двух одинаковых залов, соединенных широким проемом в стене, было совершенно безлюдным и после яркого солнца казалось сумрачным. Только над стойкой мигали разноцветные огоньки. Я подошел туда.

– Сэр, что будете брать? – спросила меня милая девушка-официантка.

– Здесь так вкусно пахнет курицей! Давайте порцию цыпленка, лимонад и кофе. А что-нибудь из местной пищи у вас есть?

– Вот меню. Рекомендую, если вы на Корнезо первый день, взять ассорти из овощей и фруктов, всего понемногу. Попробуете и решите, что вам нравится. У некоторых плодов вкус очень своеобразный, но из этого набора ничто не повредит вашему здоровью.

Я отнес поднос с едой на столик в углу и с удовольствием поел. Из местных плодов мне понравились маленькие перламутровые «дыньки» с сочной сладкой мякотью и двумя косточками внутри и длинные тонкие почти черные палочки, напоминающие по вкусу помидоры. Неплохи были и крупные зеленые хрусткие плоды, но пахли они как духи «Донна Карла», которые очень любила Луиза. Остальные овощи-фрукты тоже имели отчетливые парфюмерные запахи. Это было не то чтобы неприятно, но и аппетита как-то не вызывало.

Я хотел взять еще «дынек» и черных палочек, но официантки на месте не оказалось. Я прошел в другой зал, являвшийся точной копией первого. Там за стойкой стояла очень симпатичная молодая корнезианка. Увидев меня, она попятилась, выставила руки ладонями вперед и проговорила с запинкой:

– Нет, сэр, нет! Не сюда!

Я не ожидал подобной реакции и хотел уже сказать, что мне надо только взять фрукты, как обнаружил, что не надел переводчик-вокализатор, и немного растерялся. Тем временем девушка достала из-под стойки плакатик на металлической подставке и поставила его передо мной. Там было написано: «ЗЕМЛЯНЕ ОБСЛУЖИВАЮТСЯ В ДРУГОМ ЗАЛЕ». Я был удивлен. Что за странное разделение? Тут я припомнил, что встречавшие нас на посадочном поле аборигены держались обособленно и в глайдеры садились отдельно. Черт, Георг не случайно посмеивался, когда забрал у меня отчет со словами: «Сам разберешься!»