– А зачем выжигать грунт? – спросил один из "тележечных" курсантов, кажется, мыслящая жидкость.

– Считается, что мы не должны допустить биологического заражения этой планеты. Это вроде как хороший тон. Координаты…

И мы двинулись собирать остатки того, кто ещё недавно был одним из нас. Через час подошел грузовик, нам выгрузили баллоны с горючкой, и мы начали.

Самое тяжелое дело – это собирать останки бывших друзей. Если хотите довести до кого-нибудь мысль о том, что жизнь – серьёзная штука, заставьте его заняться подобным делом. К вечеру мы были совершенно измотаны. Но хуже всего было то, что при прибытии на базу Грумгор заметил, что у Стоунсенса на колесе намотаны кусочки плоти и колесо измазано кровью. Пришлось выжигать колесо и возвращаться обратно по следу, выжигая колею на протяжении всех тех пяти километров, которые мы прошли от места поисков.

Но на этом события этого дня не закончились. По прибытии на базу меня вызвал на приватную беседу начальник потока. Оказывается, Стоунсенс очень скучает в одиночестве и давно забросал начальство просьбами поселить его в одном из боксов.

– Ты вроде как его крестный отец? Вот и бери его к себе в бокс. Заодно будешь за ним приглядывать. До сих пор неизвестно, откуда он прибыл.

Я был настолько уставшим, что был готов согласиться на что угодно, лишь бы мне дали поспать.

Стоунсенс оказался очень тяжелым. Протащить его в шлюз бокса вместе с платформой оказалось совершенно невозможно, даже при использовании силы Птитра. В итоге мы смастерили носилки и втащили его одного. Но даже так стоунсенс был счастлив и принялся рассылать благодарственные сообщения. Я так устал, что свалился спать, едва сняв скафандр.

А стоунсенс оказался пробивной бестией. Он заказал техническому отделу уменьшенную самоходную платформу, и теперь катается по боксу на некотором подобии роликовой доски. Только этого мне и не хватало. Раньше я боялся только наступить на Фиу или Суэви, а теперь ещё можно и споткнуться об стоунсенса. С хорошим риском сломать ногу.

Я вошел в бокс.

– Ты должен был отойти и дать мне пройти, так было бы экономнее, – слышался голос Суэви с кухни.

– Нет, я шел отсюда к холодильнику, и если бы ты отошел, то было бы быстрее взять мне и отойти, чем подходить тебе, а потом мне, – отвечал Грумгор.

Я прошел на кухню. Грумгор и Суэви стояли в проходе и спорили.

– Позвольте пройти, – сказал я боевым товарищам. Они разошлись, а затем сошлись снова. И почему они не используют таких простых сигнальных слов? Будут спорить добрых два часа. Я прошел к холодильнику, налил сока, подогрел и выпил. Они всё продолжали спорить.

– В тебе нет внимательности к мелочам. Ты потому и учишься плохо, что в тебе не воспитана необходимость доводить до совершенства каждое движение, – говорил Суэви.

– Доводить всё до полного совершенства – это лучший способ ничего не сделать, времени не хватит, – парировал Грумгор.

Они с Суэви могут так часами. Первое время я как-то пытался вмешиваться и предлагать свои решения, но потом понял, что только мешаю.

– Как говорит великий мудрец Суйуту Золотое Крыло…, – продолжал вещать Суэви.

Я прошел в большую комнату, где Птитр на экране общего коммуникатора смотрел чемпионат по регби прошлого года.

– Какой счёт? – спросил я.

– Два к одному в пользу Грумгора, – ответил Птитр, – Грумгор дважды проехался по занудству и нерациональности, а Суэви по невниманию к мелочам… но это ты слышал.

Мы с Птитром ставим на них ставки. Фиу это зрелище выносить не может и либо куда-нибудь уходит, либо зарывается под подушку, с наушниками.

Мы посмотрели немного регби. Для Птитра регби является такой же недостижимой мечтой, как для меня балет. Он невероятно сильный, но двигается почему-то очень медленно. Быстрые движения он совершать почти не в состоянии. Он никак не комментирует этот факт, а мы не спрашиваем.

На экране замерцал символ получения электронной почты. Птитр остановил трансляцию и открыл почту. Мне пришло сообщение.

– Открывай, – легкомысленно махнул я Птитру.

В сообщении техник телепорта сообщал, что мне пришел лазерный диск с записью, которую он перекачал на сервер, и давал адрес. Заинтригованный, я отобрал у Птитра пульт и открыл запись. Там оказался видеофайл с невнятным именем. Я запустил его.

На экране возникла полуобнаженная Елена. Она посылала мне приветы, говорила, что у неё всё хорошо, и обещала показать свое выступление у шеста. Далее пошла запись выступления. Она выступала в неплохом заведении, и свет, и музыка, всё на уровне. Мы частенько посещали такие, когда удавалось смыться из училища.

– А почему у тебя из глаз течёт влага? – спросил Птитр. Потом он начал щёлкать кнопками своего коммуникатора, скорее всего, искать описание моего вида. Потом хмыкнул, нашел, наверно, почему.

– Твоя самка? – спросил Птитр, явно стараясь придать голосу участливость.

– Нет, не моя. У нас нет своих или не своих. Я вам рассказывал… Просто симпатична мне. Бывает так, что одних самок терпеть не можешь, хотя они и красивые, и всё на месте, а другие с первого момента вызывают такое ощущение, будто знал их всю жизнь. Эта такая…