– Мойша, ты почему не здороваешься? Я тебя чем-нибудь обидел?

Банкир Кон показывает знакомому свой только что отстроенный особняк:

– Вот тут салон… тут спальня… тут кабинет… А в этой большой столовой на первом этаже может одновременно сесть за стол – не приведи Господи! – 50 человек.

Дряхлый, но богатый банкир Айзерман женится на молоденькой.

Приходит к врачу и просит:

– Доктор, сделайте, пожалуйста, так, чтобы мое супружество было не только формальным.

Врач осматривает его и говорит:

– Увы, вам уже ничего не поможет.

– А пчелиное молочко?

– Господин Айзерман, я могу прописать вам пчелиное молоко. Я могу даже сделать так, что вы начнете жужжать. Но жалить – это уж извините!

На приеме у банкира Гольдберга встречаются бывшие компаньоны, Коац и Кон. Гольдберг:

– Господа, позвольте, я вас представлю друг другу.

Кац (Кону):

– ЧСвинья!

Кон (Кацу):

– Подлец!

Гольдберг:

– А, так вы уже друг друга знаете!

Банкир Кон вручает бедному еврею конверт со сторублевой бумажкой и говорит:

– Бери и благодари Господа, ибо все делается по воле его!

Узнав об этом, жена бедняка замечает:

– Если Кон по поручению Всевышнего дал нам сто рублей, сколько же он оставил себе за посредничество?

Зильберштейн, страховой агент, уговаривает Гольдберга застраховаться:

– Господин Гольдберг, если, к примеру, вы сломаете руку, то получите двести рублей; сломаете ногу – триста; а если вам посчастливится сломать хребет – ну, тогда вы богач!

Изя сидит за прилавком. Пора закрывать лавку, а клиентов все нет.

В последнюю минуту вбегает молодой человек, бросает на прилавок гривенник, хватает конверт за копейку и выбегает, не ожидая сдачи. Дома жена спрашивает:

– Ну, какрой сегодня был оборот?

– Оборот так себе. Зато доход колоссальный!

Хаим с Натаном возвращаются домой поздно вечером. Вдалеке они замечают двух подозрительного вида субъектов.

– Знаешь что, – говорит Хаим, – давай перейдем на другую сторону, их-таки двое, а мы одни.

В еврейском местечке жандармы обыскивают дома в поисках призывников, уклоняющихся от службы в армии. Старик Рабинович нервничает и просит семью спрятать его в погребе.

– Тебе-то чего боятся, в твои-то годы? – успокаивает его жена.

– Да? А генералы в армии уже не нужны?

На еврейском кладбище мать хоронит малолетнего сына, причитая:

– И попроси, сыночек, Господа, чтобы Сарочка вышла замуж. И еще попроси у него, чтобы дядя Хаим выздоровел. И чтобы Натана не взяли в солдаты…

Наконец стоящий рядом могильщик не выдерживает:

– Послушайте, почтеннейшая, если у вас столько дел к Господу Богу, надо было идти самой, а не посылать несмышленого мальчика.

– Двойра, наша тетя Рахиль умерла, вот письмо из Америки.

– Ах, какое несчастье, какое несчастье!

– Погоди. Она завещала нам пять тысяч долларов…

– Ах, дай ей Боже здоровья!

Слепой Мордехай пришел к раввину и спрашивает:

– Что ты сейчас делаешь?

– Пью молоко.

– Что такое молоко?

– Такой белый напиток.

– Что значит «белый»?

– Ну, как лебедь.

– Что значит «лебедь»?

– Такая птица с изогнутой шеей.

Раввин согнул руку в локте и дал ее пощупать Мордехаю.

– Вот что значит «изогнутый».

Мордехай тщательно ощупал руку и сказал с благодарностью:

– Спасибо тебе, ребе! Теперь я уже знаю, как выглядит молоко!

Одессит говорит:

– Конечно, Москва – первый город. Но ведь и Одесса – не второй!

В командировке умер Абрам. Надо было как-то тактично, деликатно сообщить жене Абрама, чтоб та не убивалась от горя. Решили, что кроме Семы никто лучше этого не сделает. Он интеллигент и дипломат. Сема отыскал квартиру Абрама, позвонил. На пороге появилась жена Абрама:

– В чем дело?

Сема был обескуражен, но не настолько, чтоб потерять дар речи.

– Вы знаете, мы с Абрамом были в командировке?

– Знаю. И что?

– Вы знаете, что мы прилично заработали?