– С тобой или против тебя, – вздохнула она, когда я сделал свой первый жесткий толчок, заставляя её глаза закатиться от наслаждения. – Мне не хочется быть твоим врагом, – игриво прошептала девушка, хватая ртом воздух. – Разве что в постели.

Откуда она знала?

Я не говорил ей о том, как называли меня люди и одно из наших главных правил, но она знала всё это.

Я собирался поинтересоваться у неё попозже, потому что прямо сейчас я не хотел слышать ничего, кроме её стонов, наполняющих этот дом.

Наш дом.

– Нет, – твёрдо ответил я, набирая темп, не нежничая с ней только в постели и получая её благодарные вздохи за это. – Всегда с тобой. Никогда против тебя.

Наши губы встретились и я проглотил стон девушки, когда моя рука легла на её грудь, сжимая её.

– Я люблю тебя, – прошептала она, принимая каждый мой толчок. – Боже, как я люблю тебя, Кристиан.

Я не мог не улыбаться, слыша это, и продолжал жадно целовать её.

Если бы я отпустил её, а она не будь Каей, которую я полюбил, ушла бы от меня, я бы искал её в каждом человеке, которого встречал, но никогда бы не смог найти ни черты похожей на неё.

Она была исключительной. Той, кого я буду хранить, как самое дорогое, что когда-либо было в моих руках, но в разы сильнее.

Кая станет моей женой, матерью наших детей и будет владеть мной, как никому никогда не было позволено делать этого.

Потому что она не была частью меня.

Она и есть Я.

Эпилог

Неделя спустя…

Поиски отца закончились и было принято решение признать его мёртвым. Смерть Гаспаро также, как и его, и Мартина списали на Триаду.

Нас ожидала война, но я уже пережил своё главное сражение и, к счастью, не выиграл в нём.

Я был готов отпустить Каю тогда, хотя понимал, каким разрушающим концом это станет для меня. Ранее я считал, что смерть Талии убила меня, но потеря Каи, невозможность видеть её каждый свой новый день, не будить её поцелуями и не слышать в ответ тихие сонные признания в её чувствах ко мне, уничтожили бы меня.

Но она не позволила мне победить, признавшись в том, что я так хотел от неё получить.

Кая любила меня, а я, наверное, никогда не смогу окончательно поверить в это, потому что быть с такой женщиной, как она, было недостижимой мечтой.

Я стоял, облокотившись локтями на кресло в конференц-зале, и смотрел на своё запястье, под кожей которого больше не было чернил. Я свёл татуировку, хотя можно было набить запятую рядом с точкой и тем самым сказать, что Кая подарила мне продолжение моей жизни, но всё было немного не так.

Она не заставила меня забыть о том, что значило моё тату, но уничтожила всю боль, что существовала до встречи с ней. А если не было боли, то и не было конца.

Вернувшись в Сакраменто сегодня утром, Доминик станцевал победный танец, когда узнал, что Кая теперь неотъемлемая часть жизни каждого из нас, а затем не переставал жужжать мне на ухо о том, что понял это ещё очень давно и был прав тогда на тренировке, когда спросил меня влюблён ли я в неё.

Я видел, как Доминик старался не унывать, но он вернулся в город один. Без сестры. А это значило, что ему было далеко не весело.

Он стоял напротив меня. Себастьян сидел на месте отца во главе стола, а наша мать заняла кресло в паре метров от Доминика. Он настоял, чтобы мы объявили о смерти её мужа в уединённом месте и без лишних глаз.

Пару дней назад Доминику исполнилось двадцать пять и теперь он и Себастьян стали официальными членами главы Ндрангеты вместе с единственный выжившим из прошлой тройки – Лоренцо Короззо.

Друг занял место Советника, что совсем меня не устраивало, когда ему было всё ровно, потому что на данный момент его заботила только безопасность Джулии.

– Твой отец убьёт тебя, если увидит, что ты сидишь в его кресле, – обратилась Наталия к своему старшему сыну.

– Ты официально вдова, – объявил я матери её новый статус.

Наталия Нери оторвалась от своего телефона и посмотрела на меня своим ошеломляющим взглядом. Она даже не знала, что мы, якобы, занимаемся поисками отца, так как чтобы не наводить шумиху и не привлекать к синдикату нежелательное внимание, это знал только узкий круг людей, и она вернулась в Сакраменто только с Авророй, думая, что отец остался решать дела в Калабрии, а не гнил на дне моря.

Женщина прошлась взглядом по каждому из нас, ожидая, что это шутка, но никто из нас не проронил улыбки.