– Секунды жизни без тебя омерзительны мне, – между поцелуями признался Доминик. – Я очень слаб вдали от тебя. Не уходи.

Рыдания сопровождали наш долгий, забирающий дыхание, поцелуй, пока я не могла оторваться от него, чтобы ответить ему.

– Я слишком сильно люблю тебя, – наконец, признался Доминик, заставляя меня улыбнуться и вздохнуть, прекращая целовать его, но дышать им, пока наши губы были практически соединены. – Ты убиваешь меня, если находишься в радиусе больше десяти метров от меня. Я хочу слышать, видеть и чувствовать тебя, при каждом своём шаге, пока могу идти. Хочу, чтобы ты сопровождала меня.

Моя рука переместилась на его щёку, когда мы соприкоснулись лбами.

– Ты можешь жениться на мне как можно быстрее? – умоляюще попросила я. – Завтра?

– Нет, Аврора, – твёрдо ответил Доминик. – Я знаю, что ты хочешь пышную свадьбу, – мои брови слегка приподнялись. – Не только ты следила за мной. Я слышал, как ты обсуждала это с одной из дам. Я больше не позволю тебе довольствоваться чем-то меньшим, чем ты того заслуживаешь. Самое лучшее, что может предложить этот мир – твоё.

Я стала судорожно мотать головой из стороны в сторону, говоря ему «чёрт возьми, нет!»

– Не нужна мне никакая пышная свадьба. Мне нужен ты, – попыталась объяснить я. – Я сказала это тогда, потому что надо мной бы посмеялись, если бы я призналась, что всё, в чём я нуждаюсь – это Доминик Де Сантис, стоящий напротив меня.

Обе ладони мужчины легли на мои щёку, мягко поглаживая меня, пока мы смотрели друг другу в глаза.

– Никто больше никогда не посмеётся над тобой, Аврора, – пообещал он. – Ты под запретом у каждого, кто не входит в список твоей новой семьи.

Моё сердце всегда таяло от того, какие именно слова он находил, чтобы сказать их мне.

– Я сомневалась в тебе, – шепотом призналась я.

– И я сомневался в тебе, Аврора, но только потому, что мы вечно скрывали что—то друг от друга. Мы запутались. Теперь никаких тайн. Теперь мы говорим друг с другом.

Люди редко признавались в чём-то таком, как мы, но мы никогда не были, как все. Доминик всегда отличался, а теперь вместе с ним отличалась и я.

– Тогда, мне нужно кое в чём признаться тебе, – прошептала я.

Мне было так страшно, но я верила, что он больше не отпустит меня, но всё равно боялась ранить его.

– Это касается твоей боли?

– Нет, – я закрыла глаза, набираясь сил. – Но это касается тебя.

– К чёрту меня! – не пугливо прорычал мужчина. – Значение имеешь лишь ты, Принцесса. Всегда только ты, – вновь повторил свои недавние слова Доминик.

– Доминик, – жалобно проскулила я, собираясь признаться ему.

– Мне плевать, кто что сделал. Плевать, кто твои родители. Плевать, как люди будут говорить обо мне, – выбросил он. – Мне важно только то, что чувствуешь ты, Аврора. То, с чем тебе приходиться сражаться. Как ты себя чувствуешь и готова ли ты принять меня после всего того, что я натворил.

Мои плечи тряслись, но рот оставался на замке.

Я должна была сказать это ему сейчас, пока было не поздно, но я струсила и промолчала.

Мне так не хотелось портить момент. Хотела, чтобы у нас было хоть что—то не испорченное Короззо.

– Ты говоришь с ними? Со своими родителями? – уточнила я.

Доминик молчаливо кивнул мне.

– И что они говорят?

Мужчина засмеялся себе под нос, продолжая поглаживать мои раскрасневшиеся щёки.

– Отец немного расстроен, но это его импульсивность течёт в моих венах, поэтому он грешит на самого себя.

– А мама?

Моё нутро грелось, когда я вспоминала о ласке, которую мне дарила Анна.

– Она говорит тебе слать меня к чёрту, – с выходом рассказал Доминик. – Ты же знаешь, она была категорична по отношению к своим девочкам, а ты была её девочкой.

Я нежно поцеловала его, но потом вновь оторвалась.

– А тебе? Что она говорит тебе? – поинтересовалась я.

– А со мной она не разговаривает.

Из меня вырвался смешок, а затем ещё и ещё, пока я не начала громко хохотать. Доминик подхватил мой смех и мы утопали в звуках друг друга, пока мужчина не отпустил мою щёку и аккуратно не разжал мой кулак, доставая из него кольцо.

Оно было таким красивым, что завораживало мой взгляд.

Почему Анна никогда не носила его?

Доминик поднял мою руку за дрожащую кисть и прижал её к своим губам, оставляя свой поцелуй, из-за которого мои ноги почти подкосились.

Он медленно коснулся кольцом моего безымянного пальца, а затем протолкнул его дальше, одевая его на меня, словно оно всегда было моим.

Мы не смотрели вниз на наши руки, потому что не могли оторвать глаз друг от друга.

– А что ты говоришь им? – спросила я, когда почувствовала, как кольцо идеально село на мне.