– Да, – стоны продолжали вылетать из горла Авроры, пока мы, не переставая, целовали друг друга.

Я чувствовал приближающийся оргазм, но не собирался кончать, пока она не нашла своего собственного освобождения. Я хотел, наконец, почувствовать, как она дрожала подо мной, но не от боли. Я хотел знать, что ей было хорошо. Что она не врала мне о том, что чувствовала со мной.

Я покинул её губы, заполучив взамен недовольный вздох, но только для того, чтобы перебраться к её подбородку, а затем к шее, ощущая пульсацию всего её тела под собой.

Она останется очень довольной после сегодняшней ночи. И воспоминания обо мне будут приходить к ней чаще, чем она этого захочет.

Я сделал жесткий толчок, и Аврора довольно прикрикнула, когда я облизал её шею и прикусил кожу на ней.

Я не шутил, когда говорил, что хотел съесть её. Она была слишком вкусной, и мне очень не хотелось, чтобы кто-то ещё узнал об этом.

Я поднимался поцелуями обратно к её губам и решил продлить свой путь, поцеловав ещё её щеки, но как только мои губы столкнулись с ними, я почувствовал солоноватый привкус, который ярко отражался на фоне её сладости.

Я открыл глаза и остановился. Мой член перестал двигаться внутри неё, а губы больше не прикасались к ней. Следы, от стекающих по её виску и щеке слёз, блестели в ночи, и меня поразило шоковым ударом. Я в момент оттолкнулся от сиденья и сел на своё место, поправляя штаны, пряча всё, что пару секунд назад было готово взорваться внутри неё.

Аврора распахнула глаза и её руки сразу же взлетели к щекам, вытирая слёзы.

– Ты опять терпела, – произнёс я, как в тумане, не отрывая от неё своих широко раскрытых глаз.

Ей снова было больно, и мои действия были причиной этому. Моя голова совсем забывала думать, когда эта девушка находилась в радиусе ста метров. В прошлый раз она тоже была мокрой, но ей всё равно было больно.

Всё повторилось.

Почему ей так тяжело было признаться в собственной боли?

Она плакала, потому что я поступал, как грязное животное.

Но это же она попросила меня? Я не собирался даже прикасаться к ней так, как бы ни хотел этого. Я держался. Я ведь хотел, чтобы ей было хорошо, почему всё вновь превращалось в боль?

Аврора быстро моргала, усаживаясь на месте, одновременно с этим поправляя своё белье, которое я даже не удосужился снять.

Почему я так торопился? Почему нельзя было сделать всё медленно? Сегодня нам бы никто не помешал. У нас было полно времени.

– Прости, – прошептала она, тяжело сглатывая, прижимаясь обратно к двери, как будто я был опасен для неё. – Я не хотела… Я просто ужасна во всём этом. Я не хотела заставлять тебя.

Она не заставляла меня. Она рушила стены, позволяя мне позабыть обо всём и быть с ней, как я того и хотел.

– Почему тебе больно?

– Мне не было больно, – сразу же ответила Аврора.

– Тогда почему ты снова плачешь, когда я прикасаюсь к тебе?

Девушка прерывисто вздохнула. Её пальцы на ногах сжались, когда она подтянула колени к себе.

– Просто… – я видел, как её глаза снова наполнились слезами, но она проглотила ком в горле, чтобы ответить мне. – Просто мне очень хорошо. Я не верю в это. Как что-то хорошее типо тебя, может быть со мной? Даже на одну ночь…

Я замотал головой.

Зачем она так говорила? За кого она себя принимала?

Я хотел, чтобы она была ужасно отвратительной в моей голове. Хотел, чтобы меня воротило от одной мысли о ней, чтобы я не хотел её, не думал о ней, не мечтал о том, чтобы случайно встретить её и лишние пару минут видеть её и мир вокруг. Когда она была вдали от меня, всё мгновенно исчезало: комнаты наполнялись пустотой, краски теряли свой цвет, разговоры становились тихими и мне приходилось прислушиваться, чтобы услышать человека, который говорил со мной, потому что я чувствовал себя зажатым в пузырь, который давил на меня, пережимая моё горло, не позволяя мне дышать. И я постепенно умирал без неё, имея возможность лишь вспоминать о том, что когда-то принадлежало нам двоим.

Но Аврора была такой ослепительной, что я терялся в своей собственной голове.

Я бы хотел умереть самой мучительной смертью, нежели из раза в раз прощаться с ней.

– Я сделал тебе больно? – наверняка решил спросить я. – Сейчас, – подчеркнул я.

– Нет.

Я сделал глубокий вздох.

– Тогда раздевайся.

Аврора замерла, а я отвернулся от неё, чтобы не стеснять, хотя видел всё и даже больше, и уставился в окно, в которое беспрерывно продолжал бить дождь, а затем принялся расстёгивать свою рубашку.