Исайя покачал головой:

– Ты сказала, твои приятели столкнули микроавтобус с утеса на Черном озере?

Джилл кивнула.

– И он был там, внутри?

Она снова кивнула. Говорить не осталось сил.

– Они хотя бы убедились, что он действительно мертв?

Слезы потоками лились по ее лицу. Когда Джилл снова обрела голос, он звучал хрипло, как воронье карканье.

– Кара сказала… Я знаю лишь то, что сказала мне Кара, а она повторяла их слова. Такие вещи невозможно спланировать. Они просто случаются, и ты понимаешь, что попал в… Это не кино и не телесериал. Когда кто-то умирает, это всегда неприятно и страшно: все растеряны, никто не знает, что делать, говорить ли правду – и какую правду… А потом появляется полиция, и тебе становится еще страшнее, потому что тебя могут заподозрить и отправить за решетку.

– Девушку они тоже убили?

Джилл всхлипнула и ничего не ответила. Исайя снова повернулся к ноутбуку. Джилл видела, как он кликнул фотографию Дэррила Хендрикса. Снимок развернулся на весь экран. Красивый молодой человек. Пропорциональные черты лица, пышное афро, располагающая улыбка. Школьное фото, если она правильно помнила. На нем Дэррил был одет в кожаную жилетку, в которой всегда ходил. Джилл разглядела даже медальон на тонкой серебряной цепочке.

Улыбка вышла за пределы экрана, заполнила собой все поле ее зрения.

Исайя прочел вслух надпись на медальоне, описание которого полиция поместила в статье: «Если хочешь, чтобы мир изменился, стань причиной перемен». Джилл видела, как затуманился его взгляд. Она хорошо понимала, что видит сейчас перед собой ее муж. А видел он молодого парня, который был так похож на него самого в год, когда Джилл подошла к нему в парижском баре. В прошлом она не смела себе в этом признаться, но сейчас – особенно после сказанного Карой – Джилл понимала: Исайя был Дэррилом. Дэррилом, которого она могла спасти. Дэррилом, которого она могла оберегать. Любить. Ласкать. Он стал тем, кто мог помочь ей искупить вину и одним своим существованием оправдывал всю ее жизнь. Рядом с ним она могла не чувствовать страшного груза сказанной когда-то лжи. Этот могучий, из души идущий порыв был той самой силой, что заставила ее протиснуться сквозь толчею бара и подойти к молодому эритрейскому беженцу. Это больная совесть заставила ее улыбнуться Исайе самой своей обаятельной улыбкой, коснуться его руки и предложить угостить его стаканчиком виски или бокалом вина.

Сейчас Джилл ни секунды не сомневалась, что Исайя тоже все понял. Во всяком случае, от него не укрылось разительное сходство между ним и Дэррилом Хендриксом.

– И за все это время, – проговорил он, – вы ни разу не попытались разубедить Рокко в том, что он – убийца, хотя парень был виноват разве лишь в дурных привычках и невоздержанности. Вы, наверное, рассчитывали, что, если дело вдруг обернется плохо, в тюрьму отправится он, а вы останетесь чистенькими?

– Я бы не сказала, что Рокко был таким уж белым и пушистым…

– В любом случае его вина куда меньше вашей.

Исайя поднялся, снял со стула куртку, достал из ее кармана ключи и подкинул их на ладони. Шагнул к выходу.

– Т-ты куда?

Он остановился, но по-прежнему избегал смотреть на Джилл. Стоя к ней спиной, Исайя глухо сказал:

– Я вернусь завтра, Джилл, и хочу, чтобы к этому времени тебя тут не было. Ты должна покинуть дом.

– Пожалуйста, Исайя, прошу тебя! Поговори со мной! Постарайся понять!..

Он вышел. Джилл услышала, как входная дверь захлопнулась с глухим звуком, похожим на стук, с каким опускается топор палача.

Да, ее браку пришел конец. И всей ее жизни тоже. Джилл хорошо знала своего мужа. Он был человеком честным и справедливым. И, конечно, сейчас хотел лишь одного – немедленно пойти в полицию. Но вот пойдет ли он?.. Джилл, прищурившись, уставилась на дверь и внезапно ощутила пустой дом вокруг себя. Эта пустота поглотила ее, и она сама превратилась в ничто.

Закон еще не сказал своего слова, но расплата уже настигла ее – и точно так же настигнет каждого из них.

Джейн сидела перед горящим камином в гостиной материнского дома и просматривала на ноутбуке свои заметки по делу Дженсен/Хендрикса. В камине уютно шипел газ, волны тепла обдавали колени и поднимались выше, а снаружи шелестел дождь. Рядом с Джейн свернулась в кресле кошка. Мать, которая после ужина спустилась в свою подвальную студию, «чтобы кое-что закончить», все-таки уговорила Джейн остаться переночевать, и сейчас та была рада, что согласилась. Сытный ужин, домашний уют и материнская любовь пробудили добрые воспоминания, заставили испытать прилив бодрости и энергии, и перед сном Джейн решила немного поработать.

Особое внимание она собиралась уделить восстановлению последовательности событий до и после вечеринки, но сейчас Джейн поймала себя на том, что вот уже несколько минут рассматривает на экране фото Аннелизы. Что-то ее тревожило, не давало покоя. Довольно скоро она сообразила, в чем дело. Полицейский значок, найденный рядом с телом! Какая связь могла существовать между шестнадцатилетней девушкой и служащим полиции? Был ли этот значок сувениром? Подарком на память? Или он попал к Аннелизе каким-то другим путем? Возможно, она сама раздобыла его в каких-то своих целях?