– Что ты на самом деле хочешь сказать?

Его голос прозвучал ровно. Нахман опустился в кресло рядом и неожиданно коснулся ее холодных пальцев. Он был готов слушать. Боги! Горло сдавило. Арабелла сжала его сухую руку и продолжила рассказ. Медленно, неторопливо, выворачивая саму себя непривычной откровенностью, она рассказала ему все, заново проживая весь ужас тройной игры, постоянный страх разоблачения, боль матери, которая виновата в почти что смерти ребенка, боль жены, которая убила своего мужа и теперь не имела права на счастье и сторонилась отношений – до появления Арнольда.

Когда рассказ приблизился к получению приказа втереться в доверие к известному ученому Спутника-7, она отвела глаза, а потом резко вскинула голову и выдала все как есть, не пытаясь себя оправдать. Рука Нахмана дрогнула в ее пальцах. Но он не отстранился.

– Я уничтожила твои документы перед вылетом. Знаю, что копии у тебя нет, знаю, что перепрятать их невозможно. Один сожженный листок с запиской от себя передала агенту. Теперь те, кто направил меня к тебе, проинформированы, что доступа к «Алекситимии» у них нет. Так что попытаются купить тебя. Или кого-то из сотрудников лаборатории.

– Неоправданный риск.

– Я не знаю, кто еще охотится на тебя, Арнольд. Я делала что могла, даже если это было глупо. Ты можешь ненавидеть меня после всего, но, прошу, послушай Грина. Уезжай.

– Ненавидеть? – задумчиво переспросил он и мягко высвободил руку. Провел пальцами по волосам, укладывая жесткие из-за седины пряди. – Белла, я любил в жизни дважды. Одна женщина исчезла, оставив после себя пустоту, – и я тридцать пять лет считал, что она меня предала. А вторую я просто не отпущу.

Она подскочила, как девчонка, перебралась к нему на колени и замерла, спрятав лицо у шеи и вдыхая родной аромат. Слез больше не было, их вообще не осталось, но она плакала без них. Мелко вздрагивая, держась за него и не понимая, чем заслужила этого человека.

– Я отправлю Грину все, что найду. И сделаем, как ты хочешь. Полагаю, мы теперь прячемся от ЦРУ?

– И не только от них. Это оказалось бы слишком просто.

Кто сказал, что смерть – достойное наказание за ошибки и преступления? Мне всегда казалось, что цель, которую отец заставил меня впитать с младенчества, заключалась в истреблении. Но на самом деле возмездие – это не уничтожение. Возмездие – это бумеранг. Люди, которые виновны в страданиях десятков, сотен и даже тысяч, должны не просто умереть. Это оказалось бы слишком просто. Что такое смерть? Банальный рубеж. И даже если смерть мучительная, рано или поздно приходит избавление. Люди не понимают, что это наказание. А значит, сам процесс теряет смысл.

Тактику пришлось менять неожиданно. И именно в тот момент, когда осознание уничтожило удовлетворение от всего пройденного пути. Чертова заметка в газете о случайной смерти очередного ублюдка.

Случайной смерти. Несчастный случай, черт побери.

Этот человек не понял, что с ним произошло. Он не осознал даже, что умирает. Его просто отключило от реальности.

Какое это возмездие? О, отец, прости. Чудовищная ошибка. Десятки запущенных марионеток, бомб с часовым механизмом – и все зря. Моя система требовала основательной реконструкции. Нет, школу закрывать не придется. Придется менять подход. Влияя на людей, закладывать не только разрешение на убийство, но и разрешение на уничтожение. Не физическое, нет, психологическое. Нужно разрушить жизнь человека, чтобы он страдал. И только тогда, когда он дойдет до предельной точки, можно его убить. Или он сделает это за тебя, ведь потеря смысла страшна.

Афины. Почему тревербергские убийцы-ученые так любят этот город? Устраивают здесь сходки, бегут сюда от семей, чтобы оторваться, купаясь в средиземноморском колорите. С некоторыми из них придется взаимодействовать лично, но бояться мне нечего. Мой статус уже соответствует, последние двадцать лет прошли не зря. Или тридцать? Какая, к черту, разница. Имеют значение только путь и список.

Что же делать с марионетками? Гипноз – штука управляемая, но не до конца. Обычно закладывается четкий механизм, триггер, после которого человек начинает отыгрывать заданный сценарий. У каждой марионетки триггер свой. Я все их помню и использую – естественно, активацию провожу не лично. Для этого есть помощники и даже дешевая рабочая сила, на которую не нужно влиять, она и так за копейку готова на все что угодно. Вероятность случайной активации триггера сохраняется, но что ж, значит, сделаем этот мир чуточку чище и без привязи к Нюрнбергскому процессу, так?

Хо, когда-нибудь про меня могут написать книгу. «Как создать армию из серийных убийц, манипуляторов, мелких мошенников, оставаясь в тени». Если бы мне пришлось выбирать кумира, это, пожалуй, был кардинал Ришелье. Я в восторге от его методов управления. Эффективен, безжалостен, в тени короля, но на самом деле впереди всех. Лучший способ спрятаться – оставаться на виду. Поэтому в Афинах нужно играть лично. Открыто. Знакомиться с ними, впитывать их мир. Ведь следующая остановка – Треверберг. Подготовительный этап закончен, пришло время переходить к кульминации. Будут смерти. Будут слезы. Будет отчаяние.