— Генри! — с восторженным криком кинулась к нему.

Муж раскрыл объятия, и я забралась на колени в не очень приличной позе.

— Ты вернулся! — обняла его лицо, запустив пальцы в тугие локоны на затылке.

За два месяца муж прилично оброс, и волосы у него вились кольцами.

Генри отложил трубку, обнял меня за талию горячими ладонями и улыбнулся. Лицо его выглядело усталым, но взгляд озарился искрами света при виде меня.

— Вернулся. Как ты? — бархатным голосом произнёс он.

Немыслимо обрадовалась его рокочущему, словно горный ручей, голосу! И искрящемуся янтарём взгляду!

Пальцы Генри скользнули под халат, обжигая голую кожу. Погладили живот.

— Я очень-очень скучал-ла-а, — простонала я, поддаваясь ласке, по которой так сильно истосковалась.

Я поцеловала Генри и дала понять, что не намерена ждать ночи, чтобы показать, как скучала.

— Я грязный с дороги.

Мы уже три года жили в браке, но мой рыцарь оставался всё таким же строгим. Его путь в постель всегда вёл через купание. Я была воспитана ещё строже, но сейчас ждать не могла и не хотела.

— Ну и что… — мурлыкнула, не отрываясь от Генри. Впилась в широкие плечи, наслаждаясь крепкими мышцами, прижалась грудью к его груди. Сжала бёдрами его бёдра.

— Как прикажет моя леди, — хрипло ответил Генри.

Притянул меня за зад, легко поднялся и понёс в спальню.

Мы оба были голодны и со страстью накинулись друг на друга.

— Подожди минуту, мазь! — пискнула я.

Муж не желал выпускать.

— Беатрис, мне нужен наследник! — горячий шёпот обжёг ухо. — Обещанный срок уже вышел!

— Генри, давай подождём ещё, мы ещё молоды. Дай мне ещё пару лет, ну, пожа-алуйста.

Я погладила его по мускулистой груди и прижалась губами к коже. Соскучившийся Генри не смог устоять.

— Потерплю ещё год, — сдался он. — Но потом не отвертишься. Каждый год будешь рожать, огненная моя!

— Хорошо, — улыбнулась, выскользнув из кольца мужниных рук, чтобы через миг прильнуть к нему снова.

Когда мы закончили наслаждаться друг другом, обнялись и ещё долго пытались отдышаться. Сияние наших хранилищ сплелось разноцветными нитями, мы оба светились изнутри и на коже мерцали янтарные капельки маны. Я была переполнена и питала изнурённого Генри силой и любовью.

— Значит, мне не показалось, ты не просто устал, но и истощён. Была битва?

Генри тяжело вздохнул, положил руку за голову, а другой крепче обнял меня.

— Я встретился с Тёмным Лордом.

— Тем, который убил сэра Адеваля?

— Да, тем самым, который убил моего отца.

— Сочувствую, Генри!

Я приподнялась и обняла лицо мужа.

— После долгого боя мы с сэром Гроном пробили защиту тёмных и почти настигли Тёмного. Но он сбежал.

Генри покачал головой и потянулся к трубке. Муж всегда к ней тянулся, когда был особенно встревожен. Я нежно коснулась его запястья, успокаивая целительной магией.

— Я чувствую, что тебя тяготит что-то ещё. Расскажи мне.

— Тёмный пообещал отомстить. Он назвал по имени Грона и меня. И мне это очень не понравилось…

Голос Генри понизился, он поцеловал меня в губы и закутал в одеяло.

***

— Она же чуть не сдохла, почему ты не смотрел?! — раздались крики над ухом.

Кто-то шлепками бил по щекам.

Как больно!

— Ну всё-всё, довольно! Живая, кажись.

Я открыла глаза. Мешка на голове уже не было, как и сена во рту. Надо мной столпились мужчины, некоторых из них я видела прежде. Беззубый Бородач и Свен.

— Проклятье, она же теперь узнает меня! — рявкнул бородатый, выкатив на меня глаза.

— Не бойся, он её в живых не оставит, — сказал главарь Свен.

— Ну, где же твой рыцарь? Надолго уже задерживается, мать его! — проворчал один из наёмников.

— Надеюсь, скоро будет, Салаир его дери! — прошипел Свен. — На край подождём до утра, а потом закопаем девку.

Свен бросил на меня беспощадный взгляд. Я предалась мыслями Пресвятой Деве и поёжилась от холода, гоня прочь страх.

— Так мы тёплых шмоток не взяли, чтобы ночевать в лесу!

Голоса наёмников звучали на пределе терпения. Свен грубо поднял меня за локоть и поволок к костру.

— Слишком долго поджидаем, так ведь окалеет и сдохнет раньше времени! — буркнул он.

Я упала оголёнными коленями на колючий снег, закоченевшая, голодная и уставшая. Слёзы сами заструились по щекам. Сквозь пелену влаги на глазах я поглядела на руки, пульсирующие острой болью. Запястья были закованы в широкие каменные кандалы, по внутреннему ободу торчали иглы и царапали кожу. Пальцы багровели корочкой запёкшейся крови.