– Спасайте своего императора! – орал он во все горло. – Спасайте своего императора! Остановите безумную императрицу!

Я замахнулся, чтобы ударить его, но конь дернулся, и Фаразар оказался за пределами досягаемости.

– Нилит! – крикнул я, понимая, что она будет лишь двигаться дальше.

Число солдат на площади увеличилось. Их потоки двинулись к центру площади, к колодцу Никса, похожие на щупальца, которые морское чудовище тянет к кораблю.

Мой взгляд бегал из стороны в сторону – измеряя, оценивая. У них нет конницы, нет повозок, нет колесниц. Только ноги и вес брони. У Нилит была фора. Ну а я… меня бросили.

Я метнулся к Фаразару и вложил всю свою силу воли в то, чтобы обеими руками вцепиться в его ноги. Я почувствовал, как мои пары смешиваются с его телом, и позволил вселению, словно якорю, удерживать меня.

– Убери руки, крестьянин! Снимите его с меня! Спасайте своего императора! – Фаразар ревел не переставая, словно человек, которому разрешили говорить после десяти лет молчания. Я продолжал крепко держаться за него.

Число солдат впереди увеличилось; они пытались перерезать нам путь. Аноиш скакал что было сил. Пока меня болтало из стороны в сторону, я пересмотрел свое отношение к лошадям. Брусчатка летела мимо, сдирая тряпки с моих ног. Я мельком взглянул на Нилит: она сидела верхом на трупе, словно на скакуне. Одна ее рука вцепилась в него, а другая подняла меч к тусклым звездам. Я был готов поклясться, что за шумом ветра и камня, за воем трусливого императора я слышу старый боевой клич крассов.

Клыки Великого колодца Никса уже возвышались над нами. Я слышал крики никситов: «Спокойно, спокойно!» Их число увеличилось. В свете фонарей их одежды приобрели красный оттенок.

Аноиш остановился без какого-либо изящества, едва не упал, и с жутким ржанием врезался в ступеньки, которые вели к помосту. Я не удержался на Фаразаре и ударился о каменную плиту. Нилит и труп заскользили по брусчатке. Секунду спустя Нилит взвалила труп на плечо и, рыча от натуги, понесла его. Я бросился ей на помощь, но Фаразар опередил меня и прыгнул на нее. Он колотил ее по голове с такой скоростью, что его голубые кулаки превратились в размазанные пятна.

Вдруг что-то вспыхнуло, и Фаразар с криком отлетел прочь; на его груди появился белый шрам. Я толкнул его по ступенькам и не стал следить, как он катится.

– Не останавливайся! – заорал я, перекрикивая грохот голосов и топот ног.

Я вложил весь свой незначительный вес в то, чтобы сдвинуть с места труп. Лицо Нилит перекосило от напряжения, но она постепенно, шаг за шагом, поднимала тело туда, где стояли никситы, размахивавшие руками. Внезапно ветер ударил нас, словно бичом; сама природа, казалось, стремится свести на нет все усилия Нилит.

Взревев, Нилит ворвалась на помост.

– Я императрица Нилит, и я заявляю о своих правах на трон! И мне…

– Я – ваш император! – завопил Фаразар откуда-то снизу. – Убейте ее.

Стражники с короткими мечами двинулись на нас. Свободной рукой Нилит выхватила Острого и сбила с ног одного стражника, а второго превратила в окровавленную кучу мяса и тряпок.

– …все это…

Я постарался растолкать никситов, и мы тупо рванули к краю колодца, туда, где далеко внизу ждал Никс.

– НАДОЕЛО!

Взревев, словно умирающий зверь, Нилит скинула с плеч труп императора и столкнула его с края помоста. Я подбежал к ней и увидел, как труп, кувыркаясь, летит вниз, вниз, в…

Бух.

От воды там был только хлюпающий звук, с которым труп ударился о дно – чернильно-черное, сухое дно.

– НЕ-Е-ЕТ! – отчаянно крикнула Нилит.

Я молча смотрел на кучу тряпок, вздернув губу и недоуменно нахмурившись, а на нас тем временем двинулись солдаты с медными дубинами и сетями в руках.

«ЕСЛИ ТЕБЕ НАДЕЛИ на голову мешок, если тебя связали и тянут неизвестно куда и зачем, то в этом есть только одна положительная сторона, – думала Хелес. – И она в том, что у тебя есть шанс полежать».

От мешка пахло старым сыром, но этот запах, по крайней мере, маскировал вонь нагревшихся на солнце сточных канав. Хелес знала, как они могут «благоухать».

Преследователь Джоби почти всю дорогу молчал, лишь иногда проклиная тех, кто обгонял его или бежал навстречу. Люди, судя по всему, были напуганы, словно в городе что-то случилось. Хелес была готова поклясться, что где-то вдалеке кричит толпа; с каждой пройденной улицей этот крик становился то громче, то тише.

По крайней мере, с ними больше не было того огромного существа, и уже этим можно было объяснить молчание Джоби. Понимая, что чудовища рядом нет, дознаватель расслабилась и сквозь грубую мешковину смотрела на то, как мимо них проходит свет факелов, затем – как начинается заря, а теперь – как растут тени шпилей и высоких зданий.