Моё внимание привлёк особенно наглый сурикат. Он подкрался к дорогой переноске, из которой торчал нос породистого мейн-куна с мордой потомственного аристократа. Кот посмотрел на суриката так, будто тот был грязью у него под когтями.

Сурикат не смутился. Он встал на задние лапки, сложил передние на груди и вызывающе пискнул.

— Ф-ш-ш-ш! — угрожающе зашипел мейн-кун, демонстрируя клыки.

В ответ сурикат… зашипел тоже. Только пародия получилась жалкой и комичной. После чего он показал коту язык и с боевым кличем ускакал к своим сородичам.

Хозяйка мейн-куна, дама в норковом манто, схватилась за сердце.

— Валерия, душечка! Мой Принц Себастьян пережил глубочайшее оскорбление! Это возмутительно!

Лера даже глазом не повела.

— Запишу в его карту, — безразлично ответила она. — «Психологическая травма, нанесённая сурикатом».

— И это что за банда? — спросил я у Валерии, которая как раз пыталась отобрать у одного из сурикатов свою ручку.

— А это наша клиентка, Аглая Степановна, — вздохнула она. — У её сурикатов плановый осмотр.

Я присмотрелся к зверькам. Обычные, на первый взгляд. Но что-то в их глазах было… слишком осмысленное. Я «просканировал» одного. Да, точно. Магический атрибут. Не химеры, нет. Просто очень умные, почти разумные создания.

И тут один из сурикатов выскочил из коридора, ведущего в мои лаборатории. В передних лапках он гордо держал пищащий и вырывающийся комок шерсти.

Он украл одного их моих хомяков.

— О, — сказал я, поворачиваясь к старушке. — А не хотите ещё одного питомца? Вон, смотрите, какой славный. Они уже подружились.

Бабуля посмотрела на хомяка, которого сурикат как раз пытался запихнуть себе в защёчный мешок.

— Ой, нет, милок, что ты! — замахала она руками. — Зачем мне хомяки? Это ж такая ответственность! Столько мороки с ними, возни… Не-не-не, увольте.

Я посмотрел на двадцать её гиперактивных питомцев, которые в этот момент как раз пытались разобрать на запчасти кофейный аппарат. Потом на хомяка, которого сурикат уже почти утрамбовал.

— И правда. Куча возни. Эх, никому хомяки не нужны…

— Мне нужны! — раздался за спиной голос Валерии.

Я обернулся. Она стояла у своей стойки. Один хомяк деловито подавал ей скрепки из лотка. Второй — старательно прятал ручку, чтобы её снова никто не украл. Третий обнаружил на столе пятнышко от кофе и теперь яростно тёр его ватным диском.

— Да уж, — хмыкнул я. — Похоже, ты нашла себе идеальных ассистентов.

Я отправился в свою лабораторию. Пора было поработать. Достал из холодильника результаты своей последней, на удивление мирной ночной вылазки — несколько видов необычных грибов.

Прошлой ночью на мен никто не нападал и не пытался сожрать… Я просто гулял по ночному лесу и собирал «гербарий». Скука смертная, но для дела надо.

Я как раз раскладывал образцы по чашам, когда в лабораторию заглянула Катерина.

— О, а что это у нас тут? — спросила она, подходя ближе. — Новые ингредиенты?

— Ага, грибочки.

— Грибочки? Виктор, ты же химеролог. А не ботаник или алхимик. Какое это вообще отношение имеет к нашей работе?

— Самое прямое, — ответил я, протягивая ей один из грибов. — Посмотри.

Она взяла его, повертела в руках, понюхала.

— Ну, гриб как гриб. Слегка фонит магией, но ничего особенного.

— Эх, молодёжь… — вздохнул я.

— Эй! — возмутилась она. — Мы вообще-то почти ровесники!

— Возраст — это состояние души, — отмахнулся я. — Ты смотришь, но не видишь. Вот скажи, как, по-твоему, этот гриб появился?

— Ну, вырос… Из спор.

— Правильно. А споры откуда взялись? И почему они выросли именно здесь и именно такими? Вот этот гриб, — я указал на образец в её руках, — я нашёл на старом поваленном дереве. Всё дерево было исцарапано когтями какой-то крупной твари. Видимо, точила когти. В царапинах остались её микроскопические частички. Они вступили в реакцию с древесным соком и со спорами грибов, которые там были. Дерево получило заражение, пошла мутация, магическая энергия начала концентрироваться… И в итоге выросли вот эти грибы. С очень интересными свойствами.

Я взял у неё образец и поднёс к свету.

— Химерология — это не только наука о создании и скрещивании животных. Это наука о взаимодействии. О том, как одно живое существо влияет на другое. Какие болезни оно может переносить. Какие растения могут вырасти на месте его гибели, впитав его энергию. Из когтей какой твари получится лучший клинок, а из чьей шкуры — самая прочная броня. Это целая экосистема, Катя. И мы, химерологи, должны понимать её всю. От мельчайшего микроба до крупнейшего дракона. Иначе мы не творцы, а просто мясники, сшивающие куски плоти наугад.