Он замялся, как будто не решаясь продолжать, и это было удивительно. Мне казалось, что он всегда решителен и скор на действия и слова, но сейчас герцог был явно растерян и не мог подобрать нужных фраз.

Я отчего-то смутилась, нервно затеребила рукав. Решила исправить эту неловкую ситуацию и быстро спросила:

– Зачем вы хотели видеть меня, мессир? Спросить о Мишеле?

– Да. И еще одно. Пойдем сюда.

Он властно утянул меня в одну из пустынных комнат, чуть прикрыл дверь. Видимо, не хотел, чтобы слышали наш разговор.

– Я хотел сказать, – продолжал он, сглотнув ком в горле. Он настойчиво смотрел мне прямо в глаза, чуть склонив голову. – Точнее, поблагодарить тебя. Мои страшные боли, они почти прошли. Второй день хожу не хромая, и мое тело… чувствую, оно наливается здоровыми силами, как раньше, да и кашля совсем нет.

– Я так рада, ваше сиятельство.

– И все благодаря тебе. Если бы не ты, возможно, мне еще долго не удалось бы разоблачить Марту. – Я хотела ответить, но он остановил меня жестом, чтобы дала ему договорить. – И еще. В прошлый раз… тогда в спальне… я вел себя недостойно дворянина. Не понимаю, что на меня нашло. Точнее, подозреваю что. Потому хотел извиниться.

– Не надо извиняться, мессир, я уже все позабыла. Хотя да, вы вели себя гнусно.

– Именно. Знаешь, на меня иногда находит какое-то помутнение рассудка, точнее, темная энергия овладевает мной, и я становлюсь как будто другим человеком. Жестоким, злым, бессердечным, словно одержим темными духами.

– Неужели? – выдохнула я, как бы понукая его объяснить все более подробно.

Но герцога не надо было заставлять, он, похоже, сам хотел выговориться.

– Да. Это проклятье моего рода. Точнее, неприятная наследственность, доставшаяся мне от предков, – продолжал де Моранси, мрачнея. – Мои древние родичи еще тысячу лет назад были настоящими драконами-оборотнями, и их черная энергия передавалась из поколения в поколение. Но с каждым новым наследником постепенно иссекала. Моему отцу и мне досталась лишь малая ее часть слава Богу. Потому иногда темные энергии, сидящие в моем существе, выливаются в неуправляемую жесткость, неудержимую похоть и желание насилья. Они вырываются в большой концентрации в некоторые моменты. Раньше я находил способ выпустить эту темную энергию, чтобы она не навредила окружающим, а сейчас…

– А сейчас?

– Не могу это сделать. Последние полгода не могу, оттого что болен. Когда приступ начинается, я запираюсь в дальней башне в комнате под крышей. Но позавчера не успел туда подняться. Ты попалась мне на свою беду. Оттого я не сдержался и напал на тебя. Точнее, зверь, владеющий в тот момент мной, напал…

– Это очень печально, мессир. Это ваше родовое проклятье.

– Не переживай, Дарёна, в ближайшее время этого не произойдет. Приступы бывают пару раз в месяц.

– Вы успокоили меня, – улыбнулась я. – Значит, в ближайшие две недели мне не грозит опять оказаться с задранной юбкой на вашей постели.

Герцог вмиг помрачнел и хмуро вспылил:

– Я же попросил прощения. И шутить на эту тему не позволю. Думаешь, я рад, что тьма накрывает моей разум?

– Вряд ли рады, – вздохнула я. – Но знаете, ваше сиятельство, в вашем замке столько непонятного, загадок и тайн, что я уже сбилась со счету. То странные серебряные ванны, то родовое проклятье, которое завладевает вами раз в месяц, то чудовище, приходящее к вашему сыну.

А про себя еще добавила те тайны, которые уже разгадала: козни Мадлен и Барбары с горькой едой и продажный лекарь с лживыми диагнозами.

Глава 35

После слов о чудовище герцог помрачнел и тихо спросил:

– Удалось что-то выяснить про это чудище? Ты видела его хоть раз?

– Пока нет. Не видела, – удрученно вздохнула я. – Но, как и говорила, это не выдумки Мишеля.

– Ты уверена, Дарёна?

Герцог спрашивал так проникновенно и серьезно, словно был уверен в том, что я опять знаю больше, чем говорю. И явно не сомневался в моих словах. Это обрадовало меня. Казалось, де Моранси стал не только доверять мне, но и говорить со мной на такие темы, на которые не отваживался говорить ни с кем. Оттого я не хотела подвести его и потерять это доверие.

– Еще в первую ночь мне отчетливо показалось, что кто-то заходил с балкона в спальню мальчика. Там были следы. А позапрошлой ночью я видела тень и снова следы на снегу на балконе!

– Кто-то проникает в спальню через балкон?

– Да. Чтобы пугать Мишеля. Мне даже удалось проследить за этой тенью. Я погналась за ней, думала, что это злодей, изображающий чудовище.

– И что же? Ты догнала его? – спросил герцог, нахмурившись. – Не надо было этого делать, это опасно.

– Догнала, и никакой опасности, мессир, – вздохнула я удрученно, опуская глаза, мне было неприятно сознавать то, что я так сглупила. – Это оказался черный кот. Он живет в башне, в пыльном кабинете со старыми книгами. И он явно не чудовище.

Видя мое огорчение, герцог улыбнулся и прикоснулся к моей руке, пожал ее, желая приободрить:

– Не расстраивайся. Я знаю этого черного кота, он действительно живет в том кабинете. И он точно не причастен к приходам чудовища в спальню Мишеля.

Я удивленно посмотрела на ладонь мужчины, которая осторожно сжимала мой локоть, и он немедленно убрал руку. Мне даже показалось, что де Моранси хотел извиниться за этот жест, но вовремя сдержался и промолчал. Видимо, вспомнил, что я всего лишь рабыня, а он герцог и не обязан извиняться.