Фырк спрыгнул со стола, прошелся по кабинету, принюхиваясь к старым коврам.

— А я вот что думаю, двуногий, — прозвучал его голос у меня в голове. — Снегирев же был не только лекарем, но и алхимиком. Что если эти названия — не буквальные указания, а алхимические шифры?

Бред. Но креативный бред. Хотя… алхимики действительно любили акронимы.

Но это слишком притянуто за уши даже для параноидального гения. И все же… что-то во всем этом не так. Я чувствую это. Как опытный хирург чувствует, что во время операции что-то идет не по плану, даже если все показатели на мониторах в норме.

Вскоре отзвонилась Кристина. Она тоже нашла тубус. Надпись была до банальности проста — Янтарная кислота.

Она дает клеткам энергию. Перезапускает метахондрии.

Четыре зеленые галочки на карте смотрелись как островки безопасности в море неопределенности. Но три красных креста горели, словно незаживающие раны.

Четверо уже отчитались и возвращались. Но трое все еще на заданиях. И именно от них я ждал проблем. Самые сложные и опасные локации.

Кладбище для впечатлительного, ранимого Фролова — это как отправить арахнофоба в террариум с тарантулами.

Его нервная система — тонкий струнный инструмент, и сейчас он находился в месте, где сама атмосфера играла реквием.

Психиатрическая лечебница, куда я отправил Веронику. Непредсказуемая среда. А водонапорная башня Муравьева — ветхая, проржавевшая конструкция, готовая рухнуть от сильного порыва ветра.

Три потенциальные катастрофы.

Рация на столе ожила, издав неровный треск статики, сквозь который прорывалось прерывистое, загнанное дыхание. Голос Фролова.

— Илья… Илья… Я не могу… Я просто не могу…

Паническая атака. Классическая. Учащенное, поверхностное дыхание — гипервентиляция. Вероятно, уже тахикардия, потливость ладоней, дереализация.

Кладбища — мощный триггер для людей с танатофобией, страхом смерти и всего, что с ней связано.

— Что случилось, Макс? Спокойно, — мой голос был ровным, почти гипнотическим. — Ты ранен? Упал? На тебя напали?

— Нет, я… Я на кладбище. Нашел то надгробие — фальшивое, как ты говорил. Мраморная плита с ангелом. Но я… я не могу подойти. Там… там кто-то есть!

Он не врет. Для него этот «кто-то» абсолютно реален. Спорить, убеждать в обратном — бесполезно. Только усугубит панику. Нужно работать с его реальностью, а не ломать ее.

— Кто там, Макс? Опиши, что видишь. Детально.

— Тень! Большая черная тень! Она движется между могилами. Скользит как… как масляное пятно по воде. И она смотрит на меня! У нее нет лица, но я чувствую, что она смотрит!

Галлюцинация, вызванная страхом.

Или игра света и тени — кладбище полно старых деревьев, ветер колышет ветки. Мозг в состоянии паники интерпретирует обычные тени как угрозу.

Это парейдолия — склонность видеть лица и фигуры там, где их нет.

Так. Переключаюсь в режим психотерапевта.

Голос — спокойный, уверенный, монотонный. Техника «заземления» — вернуть пациента в реальность через конкретные физические ощущения. Вытащить его из ловушки собственного разума.

— Макс, слушай мой голос. Только мой голос. Сейчас я попрошу тебя сделать несколько вещей. Первое — посмотри на свои руки. Опиши их мне.

— Что? Зачем? — в его голосе слышалось недоумение пополам с ужасом. — Тень приближается!

— Макс, посмотри на руки, — мягко, но настойчиво повторил я. — Сколько пальцев ты видишь?

Пауза. Я слышал, как он тяжело дышит.

— Десять… Десять пальцев. В перчатках. Медицинских, синих. Они дрожат.

— Отлично. Теперь топни ногой. Сильно. Почувствуй землю под ботинком.

По рации раздался глухой удар.

— Я… топнул. Земля твердая. И холодная — чувствую через подошву.

Хорошо. Первый якорь установлен. Возвращаю его в тело. Паника — это отрыв от физической реальности, уход в катастрофические фантазии. Нужно закрепить его в «здесь и сейчас».

— Хорошо. Теперь посчитай, сколько ангелов ты видишь на надгробиях вокруг. Именно ангелов, не другие фигуры.

— Зачем? Это бессмысленно!

— Доверься мне. Считай.

Снова пауза, на этот раз дольше. Его дыхание стало ровнее, хоть и оставалось тяжелым.

— Один… два… три… четыре. Четыре ангела. Все разные.

Переключение внимания с негативного, угрожающего стимула на нейтральный, требующий концентрации. Плюс ангелы — позитивный символ в культуре. Защитники, хранители. Противовес страху смерти.