«Архивариусы». Звучит странно, но где-то я это уже слышал. В Империи, где магия была реальностью, а мертвые оставляли зашифрованные послания, теории заговора имели крайне неприятное свойство оказываться правдой.

— И вы думаете, что они попытаются уничтожить антидот?

— Или присвоить его себе. Представьте на секунду — группа, которая контролирует и саму болезнь, и лекарство от нее. Это идеальный инструмент для получения абсолютной власти. «Подчиняйтесь нам, или вы все умрете от чумы».

Кошмарный сценарий. Но, к сожалению, вполне реалистичный. Слишком реалистичный.

— Поэтому, — продолжил Серебряный, — мне нужно доставить эту информацию по защищенным каналам. Лично Императору и начальнику Тайной Канцелярии. Они смогут обеспечить необходимую защиту. И вам, и вашему антидоту.

Кобрук хотела что-то возразить, но я опередил ее:

— Хорошо, магистр. Два дня. Но не больше. Люди умирают каждый час.

— Договорились. Два дня, и вы получите официальное разрешение на массовое производство. Может быть, даже императорский патент.

Императорский патент на лекарство. Это сотни тысяч рублей. Но, что гораздо важнее — это тысячи спасенных жизней. Все остальное было вторично.

Серебряный направился к двери.

— Магистр, — окликнул я его у самой двери. — Мы еще не закончили.

Он обернулся с вопросительно поднятой бровью:

— Что еще, господин целитель Разумовский?

— Яна Смирнова.

Наша медсестра. Девушка в коме, которую он должен был исцелить. Его долг передо мной. И проверка — человек он слова или обычный лжец?

На лице Серебряного на мгновение промелькнуло раздражение:

— Сейчас? Вы серьезно? Люди умирают тысячами по всей Империи. Каждая минута моего промедления — это десятки новых смертей. А вы тут о какой-то девчонке?

Манипуляция. Он пытался вызвать во мне чувство вины. «Ты мелочный эгоист, который думает об одном-единственном пациенте, когда гибнут тысячи». Это не сработает.

— Магистр, — мой голос стал холодным как январский ветер. — Я выполнил свою часть нашей сделки. Я нашел антидот, который вы считали невозможным. Я рискнул своей карьерой, своей свободой, а может быть, даже и своей жизнью. Теперь ваша очередь.

Я подошел к нему ближе, глядя ему прямо в глаза:

— Или наш разговор о доверии и сотрудничестве был просто пустой болтовней? Или слово менталиста Серебряного ничего не стоит?

Прямой вызов его чести. Для аристократа это было серьезно. Репутация человека, который не держит своего слова, в высшем обществе — это была социальная смерть. Серебряный смотрел на меня долгим, оценивающим взглядом. Я чувствовал, как он пытается прощупать мои мысли ментально. Но у него не получилось. Интересно…

— Вы невыносимы в своем благородстве, Разумовский, — наконец сказал он. — Мир рушится, а вы думаете о какой-то одной девчонке.

— Для лекаря нет никакой статистики. Есть только конкретные пациенты. Каждый из них — это целая вселенная для кого-то. Яна — это целая вселенная для своих родителей. И я обещал им свою помощь. Потому что я знал — вы человек слова. Или я все-таки ошибался?

Последний аргумент. Либо он сейчас согласится, либо наше хрупкое сотрудничество закончится. И он это прекрасно понимал. Без меня его позиция была довольно шаткой — я был единственным, кто провел успешное применение антидота. Мой опыт был бесценен.

Серебряный тяжело вздохнул:

— Вы утомляете меня Разумовский. Хорошо. Ведите меня к ней. Но у меня есть час, максимум.

Победа. Он выполнит свое обещание. Значит, с ним все-таки можно иметь дело. Очень осторожно, постоянно оглядываясь и держа скальпель за спиной, но можно.

— Спасибо, магистр. Вы не пожалеете.

— Я уже жалею, — бросил он через плечо. — Где ваша пациентка?

— Неврологическое отделение, третий этаж. Палата триста восемь. Я предупрежу персонал, чтобы вас пропустили.

Серебряный коротко кивнул и вышел.

Мы остались с Кобрук вдвоем. Она медленно подошла к столу, провела рукой по поцарапанной поверхности, затем села на его край и устало потерла виски.

— Вы действительно ему доверяете?

Доверяю? Серебряному? Человеку, который поставил под угрозу вс больницу, чтобы меня проверить? Это было бы клиническим безумием.

— Я доверяю не ему, Анна Витальевна. Я доверяю его амбициям.

— То есть?

— Подумайте логически, — я сел в кресло напротив нее. — Принести самому Императору лекарство от чумы века. Спасти Империю. Стать национальным героем. Это его успех, который возвысит его навсегда. Он никогда не упустит такой шанс.