— За нас.

Бокалы соприкоснулись с тихим, мелодичным звоном. Вино было терпким, с легкой кислинкой. Обычное столовое вино из обычного магазина. Но сейчас, в этот момент, оно казалось божественным нектаром.

Первый глоток алкоголя после такого напряжения ударил в голову как кувалда. Мир слегка поплыл, но это было приятное, расслабляющее

Ели мы молча, медленно, смакуя каждый кусок. Соленая, пряная корочка курицы хрустела на зубах. Сочные помидоры взрывались во рту летней свежестью. Хлеб был мягким, еще теплым.

— Другое дело! — раздался в голове довольный голос Фырка, который, видимо, тоже наслаждался процессом на каком-то своем астральном уровне. — А то я уже думал, ты начнешь фотосинтезом питаться, как комнатное растение! Ешь, двуногий, ешь! Тебе нужны калории, чтобы твой гениальный мозг не усох до размеров грецкого ореха!

— Ой! — Вероника вдруг хлопнула себя по лбу, отчего я едва не подпрыгнул. — Я же совсем забыла!

— М-м? — промычал я, дожевывая кусок курицы, который, казалось, был лучшим из всего, что я ел в этой жизни.

— Папа! Папа звонил вчера!

Кусок курицы, который я с таким наслаждением жевал, застрял в горле. Я закашлялся, схватив бокал с вином и сделав большой глоток.

— Так. И? — выразительно посмотрел на неё я.

— Он приедет завтра. Остановится в моей старой квартире. Я оставила ключи у консьержки. Будет просто приходить в гости. Не переживай, он не будет жить с нами.

Хоть что-то. Жить под одной крышей с алкоголиком, хоть и бывшим— удовольствия мало. Мне хватало всего и на работе.

— Ты не рад? — Вероника нахмурилась, заметив, видимо, отсутствие восторга на моем лице.

— Рад. Просто… неожиданно. И я устал. Не уверен, что смогу произвести хорошее впечатление.

— Ты только что спас ребенка от смертельной болезни. Нашел лекарство от чумы. Ты герой дня. Какое еще впечатление тебе нужно произвести?

Герой. Она сказала это так просто. А я чувствовал себя выжатым лимоном. Солдатом после боя, который чудом выжил, но понимает, что впереди еще вся война. Героизм — это для плакатов. В реальности — это просто работа на пределе, когда у тебя не остается другого выбора.

— Я просто лекарь, Вероника. Уставший, не выспавшийся, эмоционально выгоревший лекарь.

— Он это оценит, — уверенно сказала она. — Папа уважает профессионалов. А ты — лучший лекарь, которого я знаю.

— Ладно, — я тяжело вздохнул. — Познакомимся получше завтра.

— Вот и правильно! — Вероника встала, подошла ко мне сзади и обняла за плечи. — А сейчас — спать. Ты еле держишься на ногах.

— А ты?

— И я. Вместе. Обниматься и спать до утра.

Обниматься и спать. Простые человеческие радости, которых я был лишен последние сутки. А может, и дольше. Эпидемия отнимает не только жизни — она крадет нормальность.

Превращает лекарей в солдат на передовой. А солдатам не положено обниматься и спать до победы. Но сегодня — можно. Сегодня я не лекарь. Сегодня я просто уставший мужчина, который отчаянно хочет спать рядом с любимой женщиной.

Мы легли прямо так, в домашней одежде. Вероника прижалась ко мне, положила голову на плечо. Ее волосы пахли шампунем с ароматом яблок и чем-то еще, неуловимо ее — теплым, родным запахом.

Сон накатил как цунами. Черная, теплая волна без сновидений и тревог. Сон человека, дошедшего до самого края и переступившего через него.

Будильник вырвал меня из глубокого сна ровно в шесть тридцать.

Вероника еще спала, свернувшись клубочком под одеялом и что-то бормоча во сне. Я тихо выскользнул из постели, стараясь ее не разбудить.

Быстрый душ — ледяная вода на лицо, чтобы проснуться окончательно. Кофе — двойной, черный, горький как лекарство. Бутерброд с сыром, проглоченный на ходу — топливо для организма, не более.

На улице было солнечно, но обманчиво холодно. Осень показывала свой характер — ночные заморозки, утренний иней на траве, пронизывающий до костей ветер.

Дорога до больницы заняла пятнадцать минут быстрым шагом, холодный воздух прочистил голову и окончательно прогнал остатки сна. Я снова был готов к бою.

С каждым шагом по гулким коридорам больницы я просыпался окончательно. Человек во мне, жаждущий сна и покоя, уступал место лекарю. Мозг, отдохнувший за ночь, заработал с привычной, холодной четкостью, выстраивая план на день.

В реанимации меня уже ждали. Дежурная смена — Кашин, Валентина Петровна, молоденькая ординаторша Катя.