— Ого! — Фырк вцепился в мой воротник всеми четырьмя астральными лапами, чтобы не свалиться. — Двуногий, тебя обожествляют! Поклонение живому божеству! Это круче любого ордена! Наслаждайся моментом, пока не уронили!

— Фырк, ты не помогаешь!

— А должен? Это же весело! Смотри, даже хмурый Величко улыбается!

И правда. Величко стоял в стороне, но улыбался во весь рот. Я никогда не видел его таким… счастливым? Живым? Человечным? Обычно он был как скала — неприступный, холодный, отстраненный. А сейчас — просто человек, радующийся общей победе.

— РА-ЗУ-МОВ-СКИЙ! РА-ЗУ-МОВ-СКИЙ!

Даже Кристина присоединилась к скандированию, хлопая в ладоши. Слезы все еще текли по ее щекам, но она улыбалась сквозь них.

А Вероника… Она стояла в стороне, прикрыв рот рукой, плача и смеясь одновременно. Наши взгляды встретились на долю секунды, когда я был в высшей точке полета, и я увидел в ее глазах такую гордость, такую безграничную любовь, что на мгновение забыл обо всей нелепости ситуации. Она гордилась мной. Моя женщина. И плакала от счастья. Ради одного этого взгляда стоило рисковать всем.

— Хватит! — крикнул я, но в голосе не было настоящего протеста. — Опустите меня! У меня голова кружится!

— Еще разок! — крикнул Артем. — За победу!

— РА-ЗУ-МОВ-СКИЙ!

Последний подброс, и они осторожно опустили меня на пол. Я пошатнулся — частично от головокружения, частично от запредельной усталости. Артем тут же подхватил меня под локоть, не давая упасть.

— Ты герой, Илья! Настоящий герой!

— Я просто лекарь…

— Который спас ребенка от неизлечимой болезни! Нашел лекарство от чумы! Совершил невозможное!

Невозможное. Может быть. Но это была командная работа. Без Фырка и его подсказки про дневник — не нашли бы формулу. Без Величко и его системного подхода — не расшифровали бы. Без «хомяков» и их упорства — не собрали бы компоненты. Без Артема и Кристины — не было бы поддержки. Без Вероники — я бы просто сошел с ума от напряжения.

— Мы все герои, — сказал я, оглядывая свою команду. Уставшие, растрепанные, но счастливые лица. — Каждый из вас. Без вас ничего бы не было. Вы дали мне оружие для этой битвы. Я просто нажал на поршень шприца.

— Но решение принимал ты, — серьезно сказал Величко, делая шаг вперед. — Ответственность была на тебе. Если бы мальчик умер — судили бы тебя. Ты рискнул всем — карьерой, свободой, совестью. И победил. Это и делает тебя героем.

Может быть, он прав. А может, я просто безумец, которому сегодня повезло. Грань между героизмом и безумием тонка, как лезвие скальпеля.

— Коллеги, — я поднял руку, призывая к тишине. — Спасибо за… это. Правда, спасибо. Но праздновать рано.

Эйфория в комнате немного поутихла. Они снова стали серьезными, сосредоточенными.

— Мы спасли одного мальчика. Одного из тысяч. По всей Империи сейчас умирают дети и взрослые от этой дряни. Нам нужно наладить массовое производство антидота. Распространить формулу. Обучить лекарей. Работы — непочатый край.

Все понимающе посмотрели на меня, и замолчали.

— А Серебряный? — спросила Кристина, нарушив наступившую тишину. — Он вылечил Яну?

— Не знаю, — покачал головой я. — Как раз собирался пойти к ней. Должен был уже.

Если Серебряный сдержит слово. Все с Яной будет хорошо.

А еще если он не предаст. Если не присвоит все лавры себе. То мы и победим «Стекляшку». Слишком много «если». Но выбора не было. Он был нашим единственным выход «наверх». Приходилось доверять социопату. Ирония судьбы.

— А сейчас, — продолжил я, стараясь говорить бодро, хотя каждое слово давалось с трудом. — Всем по домам. Спать. Есть. Восстанавливаться. Это приказ главного героя дня.

Все устало засмеялись. Напряжение спало, и на смену ему пришла тяжелая, свинцовая усталость.

— А ты? — Вероника подошла ко мне, ее рука нашла мою. Теплая, живая, настоящая.

— А я к Яне.

— Только недолго, прошу тебя. Ты должен отдохнуть.

Пока команда собиралась я пошел к Яне. Она все еще лежала в отдельной палате реанимации, тихая и неподвижная.

Вокруг нее царил идеальный порядок — свежее белье, работающие мониторы, капельница с питательным раствором. Но сама она оставалась в глубокой коме, запертая в собственном разуме.

Я встал у кровати, активируя Сонар.