И нет в моей жизни никакого Савы. Нет и не было никогда. Просто сон. Счастливый, солнечный…

А потом я просыпаюсь… Чаще всего от того, что меня обнимают горячие настойчивые руки, а в шею впиваются сладко-больно острые зубы… И тело выгибает первой, самой нежной судорогой кайфа. И облегчение затапливает до слез. Потому что сон. Это был всего лишь сон.

А реальность — вот она.

Я в реальности счастлива до безумия. И любима. Он любит меня, этот безумно яркий, офигенный парень. Любит и хочет. И это волшебно.

Наверно, все же мои тревожные сны чуть-чуть давят на психику, не позволяя раствориться полностью в удовольствии, в неге.

Не позволяя отпустить ситуацию, положиться на другого человека, хоть он и настойчиво требует этого.

Сны… И дедово воспитание. Его “не плачь, не бойся, не проси”, вбитое с детства, когда из всех близких живых существ в этом мире остались друг у друга только мы с ним.

Потому я на очередную просьбу-требование Савы оставить работу только хмурюсь и перевожу разговор.

— Мне пора, кажется, пары уже начались…

Оглядываюсь, и в самом деле вокруг меня пустота! Заболталась!

А пара началась!

— Ладно, беги, — ворчит Сава, — напиши, как закончишь. Не я, так Богдашка тебя подхватит… Он там близко работает сегодня, магазин охраняет…

— Ага, — киваю я, — целую…

— И я тебя. Везде. Особенно, там, где ночью сегодня… — мурлычет Сава, и я, снова вспыхнув от отчетливо проявившейся в голове картинки того, куда именно меня ночью целовали, хихикаю сдавленно и отключаюсь.

Смотрю, где пара идет, затем на план универа и испуганно выдыхаю.

Другой корпус! Через улицу бежать!

Закидываю сумку за спину и, развернувшись, набираю скорость.

Когда надо, я умею бегать очень быстро, а новые кроссы отлично держат дорогу, не скользят и не спадают.

Правда, у дверей второго корпуса меня все равно тормозят.

Женщина, все это время стоявшая на крыльце и пристально наблюдавшая за тем, как я бегу, обращается ко мне:

— Погоди! Ты тут учишься?

— Ага, — киваю я, поглядывая на часы. Не успеваю! А если не пустят? — Я тороплюсь на пару, простите…

— Погоди, говорю, — голос у нее командный, решительный, — я тебя потом проведу. И поговорю с преподавателем, что я задержала. Ты какой курс? Не видела тебя раньше.

— Первый. Заочный. Журфак. — коротко выдаю я информацию, уже поняв, что со мной не просто от скуки разговаривают.

— Понятно, почему не видела. У заочников моего предмета нет… — она оглядывает меня пристально, — ты занимаешься спортом, да?

— Не-е-ет… — удивленно тяну я.

— Да? Странно… А хочешь себя попробовать? В легкой атлетике?

Я молчу, переваривая неожиданное предложение. Нет, бегаю я быстро и хорошо, детство на природе, в лесу. не прошло даром, но не до такой же степени…

— В тебе все задатки, — продолжает женщина, — мне в команду нужны спортсменки… Конечно, то, что ты — заочница, усложняет… Но, с другой стороны, какая разница? Главное, что ты учишься же… — это она сама с собой, похоже, говорит, — короче, я предлагаю тебе попробовать. Если все получится, и ты попадешь в команду от универа, сама понимаешь, много бонусов может быть… Ты учишься на бюджете?

— Нет…

— Ну вот один из бонусов — возможность перевестись на бюджет…

Как только она мне это говорит, у меня, наверно, глаза сами собой загораются.

Бюджет! Это… Это же офигеть, как круто!

— Я согласна, — не раздумывая, говорю я.

Женщина, уловив мою реакцию, улыбается.

— Ну и отлично. Мне нужны твои данные. Меня зовут Вязанкина Альбина Викторовна, я — преподаватель физкультуры в университете и тренер сборной по легкой атлетике. А сейчас пошли, я тебя отпрошу у преподавателя. Кто у вас сейчас?

— Куваев.

— Очень хороший преподаватель. Вам повезло.

— Если вы так считаете…

Я иду следом за энергичной Вязанкиной и думаю о том, что в моей жизни определенно белая полоса. И ей конца не предвидится!

В самом деле, что может случиться?

После пяти пар я не выхожу из универа. Потому что ни один нормальный человек мои слабые шевеления ногами ходьбой не назовет.