А еще я поняла, что для моего парня нет никаких запретов, нет никакого стыда, никаких ограничений.

Он такое со мной делал, что вспоминать стыдно! И щеки до сих пор красные! И руки дрожат… И… Черт, блинчик!

Переворачиваю, с неудовольствием изучаю подгоревший край.

Отвратительная хозяйка.

Парень впервые в доме, а у меня ни поесть нормально, и квартира грязная, и в ванной черти что.

И кофе растворимый!

— Охуенно пахнет… — длинные загребущие лапы обвивают меня по талии, мокрый довольный нос тычется в щеку.

Сава подходит незаметно, или это я, занятая самобичеванием, ничего вокруг не слышу. И не замечаю, как перестала литься вода в душе.

Сава ведет губами по моей шее, судорожно тянет воздух в себя, стискивает меня сильнее:

— Вкусная… Птичка… Пойдем в гнездышко, а?

Ой…

У меня все внутри каменеет от его тона, обещающе-сладкого, от его твердой влажной груди, так настойчиво прижимающейся к моей спине. И от намерений.

— Сава… — шепчу я, смущаясь, что вообще на такие темы разговариваю. Непривычно! — У меня там… Болит.

Сава замирает, прекращая целовать, аккуратно перехватывает мою руку со сковородкой, отставляет посуду в сторону на плиту.

— Сильно? — его брови сдвигаются тревожно, взгляд перестает быть масляным. кошачьим, — и кровь? Давай к врачу, Птичка.

— Нет-нет! — торопливо заверяю я его, — просто… Просто натерто. И жжет. И… Я читала в интернете… Надо просто подождать…

— Когда это читала? — хмурится Сава, осматривая меня с ног до головы, словно выискивая возможные неполадки.

— Утром, — я опускаю взгляд. Мне реально говорить про такое стыдно. И вообще… Ну не описывать же ему весь утренний процесс принятия душа?

Удивительно, что вчера ночью мне все казалось очень даже нормальным. Мы помылись, больше, правда, не намыливаясь, а тиская друг друга в моей крошечной старенькой ванной, потом поели, потом опять постель…

И я, плавая в бесконечном наслаждении, которое мне дарил Сава, как-то не особо ощущала дискомфорт. Что-то, конечно, чувствовала, но на таком далеком-далеком плане, что даже и обращать внимание на это казалось смешным.

А вот сегодня утром… О, да… По полной программе ощутила. Прикасаться к себе внизу было откровенно страшновато и больно. Но крови не было.

И я, посматривая на раскинувшегося на нашей небольшой кровати Саву, торопливо погуглила…

Никаких признаков разрывов и всего прочего ужаса, вывалившегося на меня из интернета, я у себя не обнаружила, потому успокоилась и пошла жарить блинчики.

— Все равно надо к врачу, — говорит Сава, поглаживая меня по талии мягко и настойчиво, — я все решу.

— Зачем? Я сама… — теряюсь я от его напора. И излишней, как мне кажется, бесцеремонности. В конце концов, это женский врач… И вообще…

— У меня есть знакомая, она хороший врач…

— Нет! К знакомой я не пойду!

— Ты чего, Оль? — удивляется Сава, — не выдумывай.

— Сава… — я замолкаю, пытаясь сформулировать свою позицию. Объяснить, что для меня и без того все чересчур, а тут еще и такие вещи интимные…

— Все, Птичка, хватит, — Сава прекращает наш спор, тянет меня на себя, облапливает за задницу.

Учитывая, что на нем — только мое полотенце, а оно не особо большое, едва-едва бедра ему прикрывает, очень все ощущается горячо.

И сам он, с мокрыми волосами, татуировками, крепкими руками, рельефным торсом, который я этой ночью, чуть стесняясь, трогала и трогала, не в силах остановить шальные пальцы, кажется настолько чужеродным в моей скромной кухоньке, где вдвоем сложно развернуться, что я даже не верю в реальность происходящего.

Это правда со мной все?

Это — мой парень?

Вот этот, офигенный, сумасшедше красивый, наглый, горячий?

Все — мое?

Мне так становится не по себе, так страшно, что это просто сон, и сейчас я приду в себя, сидящей в поезде, например… И выяснится, что вся эта дорожная история мне тупо приснилась.

И не было в моей жизни никакого безумного приключения, опасности, неприятностей с насильниками… И парня этого тоже не было.

Приснился.

Я поднимаю ладони и кладу их на крепкие татуированные плечи, стремясь утвердится в ощущениях. Осознать, на чисто тактильном уровне, что это все — реальность.

— Давай блинчики есть, — говорю я, глядя в яркие, немного безумные глаза своего парня. Своего реального парня. — И кофе.

— Кофе? — хрипит он чуть-чуть, сильнее стискивая меня за ягодицы, — блинчики? Охуенно. Давай.