— Командная работа! — она улыбнулась, прижимаясь ко мне. — Мы же вчера доказали, что мы отличная команда. И с ранеными справились, и с рыбой справились.

К вечеру квартира пропахла рыбой насквозь. Но это был уже не запах сырой тины, а аппетитный, дразнящий аромат готовящейся еды. Мы жарили котлеты.

Вероника оказалась права — щучьи котлеты по бабушкиному рецепту получились восхитительными. Нежные, невероятно сочные, с хрустящей золотистой корочкой. Судак, запеченный в фольге с лимоном и веточками укропа, тоже был выше всяких похвал.

Мы сидели за накрытым столом, уставшие, но безмерно довольные результатами своего труда.

— Знаешь, — сказала Вероника, отпивая глоток холодного белого вина, — несмотря на все приключения… это была хорошая рыбалка.

— Незабываемая, — согласился я. — Мы поймали рыбу, спасли жизни, чуть не погибли сами, провели полевую операцию, реанимировали человека в машине скорой…

— И весь следующий день обрабатывали рыбу! — добавила она со смехом.

— И это тоже!

Фырк сидел на столе между нашими тарелками, его бусинки-глаза с нескрываемым вожделением смотрели то на мою, то на ее котлету.

— Эх, была бы у меня материальная форма! Я бы эти котлеты в один присест умял! Они же пахнут божественно! Двуногий, ты кулинарный гений!

— Это Вероника готовила.

— Тогда женись немедленно! Девушка, которая умеет делать такие котлеты — это не просто находка, это сокровище!

Вероника подняла бокал.

— За нашу безумную рыбалку!

— За то, что все живы и здоровы! — добавил я, поднимая свой.

— И за двадцать килограммов рыбы, которые мы теперь будем есть еще месяц! — закончила она, и мы со звоном чокнулись.

— Но следующий выходной, — сказала Вероника, когда мы доели, — давай проведем спокойнее? Без ножевых ранений, реанимаций и тонн рыбы?

— Договорились! — я рассмеялся. — Просто погуляем в парке. Максимум — покормим уток. Хлебом. Не рыбой.

— Вот и отлично

После рыбного ужина, который растянулся почти на два часа — мы смаковали каждый кусочек наших кулинарных творений — мы с Вероникой решили прогуляться. Организму требовалось движение после плотной трапезы, да и вечер выдался на редкость приятным.

Мы вышли из моей квартиры, и Вероника, когда мы уже дошли до парка, остановилась и рассмеялась.

— Господи, мы же так и не переоделись после готовки! Идем на романтическую прогулку в одежде, пропахшей рыбой!

Я принюхался к своей чистой, но предательски пахнущей футболке.

— Точно! Аромат «Свежий окунь» с нотками «Щучьей требухи». Изысканно!

— У меня еще лучше, — она с серьезным видом понюхала свой рукав. — «Лещ вяленый» с тонкими оттенками «Судак в собственном соку». Парфюмеры бы позавидовали такой сложной композиции!

— Ну что возвращаемся? — усмехнулся я.

Вероника посмотрела на проделанный путь. Прохожих на нем не было, поэтому мы никого спугнуть и не могли.

— Да ладно, — отмахнулась она. — Все равно никого нет.

Мы шли по тихим улицам спального района. Вечерний воздух был прохладным и влажным — где-то вдалеке, за крышами домов, собиралась гроза. Фонари уже зажглись, хотя солнце еще не село полностью, окрашивая небо в нежные розово-фиолетовые тона.

Фырк скакал по заборам параллельно с нами, комментируя все подряд.

— О, романтическая прогулочка! Двое влюбленных, пахнущих как рыбный рынок в жаркий день! Прямо «Ромео и Джульетта», только вместо балкона — коптильня! Шекспир бы точно оценил!

— Знаешь, — сказала Вероника, когда мы свернули в небольшой, почти безлюдный парк, — если бы мне до встречи с тобой сказали, что я буду гулять с мужчиной, от которого несет рыбой, и буду при этом абсолютно счастлива, я бы рассмеялась.

— А сейчас?

— А сейчас понимаю, что это… правильно. После всего, что мы пережили вместе — эта рыбалка с ее безумными приключениями сблизила нас еще больше.

Мы присели на скамейку возле небольшого пруда. В темной воде плавали утки, важно покрякивая. Чуть поодаль пожилая пара кормила их хлебом, бросая крошки прямо в воду.

Идиллическая, мирная картина.

— Смотри, — я показал на уток. — У них все просто. Плавай себе, крякай, лови хлеб.

— И никаких ножевых ранений, — тихо добавила Вероника.

— И никаких реанимаций в машине скорой.

— И уж точно никаких двадцати килограммов рыбы для обработки!

Мы рассмеялись.