Она прошла сегодня целое боевое крещение в полевых условиях. Быть медсестрой в отделении это одно, а тут… Страх не сломал ее, а мобилизовал. Из нее получится хороший медик.

Носилки с пациентом уже грузили в реанимобиль. Артем все еще стоял на коленях, передавая пальцевое прижатие Лемигову.

— Чувствуете? Вот здесь, два сантиметра проксимальнее разрыва!

— Чувствую! — Лемигов подхватил. — Держу!

Я запрыгнул в салон реанимобиля следом за носилками. Пространство было тесным, почти клаустрофобическим — носилки по центру, по бокам — откидные сиденья, сверху — полки, забитые медицинским оборудованием. Пахло дезинфектантами, кровью и еще чем-то неуловимо-медицинским — смесью страха и надежды.

— Поехали! — крикнул Лемигов водителю. — Аккуратно, но очень быстро!

Двери с грохотом захлопнулись, отрезая меня от ночного леса. Последнее, что я увидел в узкое заднее стекло — бледное лицо Вероники и поднятая в прощальном жесте рука Артема.

Машина рванула с места. Сирена взвыла, разрезая ночную тишину. Как в старые, но не всегда добрые времена.

Тряска началась сразу же, как только мы выехали с относительно ровной поляны на убитую грунтовку. Машина подпрыгивала на ухабах, незакрепленное оборудование на полках дребезжало, а носилки с пациентом ходили ходуном, несмотря на фиксаторы.

Я быстро оценил обстановку.

Носилки с пациентом были закреплены по центру. Лемигов сидел у его головы, одной рукой продолжая держать артерию, а другой вцепившись в поручень.

Молодой фельдшер Петров суетился у ног, пытаясь размотать капельницы. Я устроился сбоку, где мог контролировать мониторы и имел доступ к медицинским укладкам.

Стандартный реанимобиль класса «В».

Монитор витальных функций, дефибриллятор, портативный аппарат ИВЛ, кислородный баллон, набор медикаментов. Все необходимое здесь было. Главный вопрос — в квалификации персонала и скорости принятия решений.

— Петров! — скомандовал Лемигов. — Не копайся! Мониторинг подключай! Быстро!

Молодой фельдшер с дрожащими руками начал цеплять электроды на грудь пациента. Три отведения ЭКГ, датчик пульсоксиметра на палец, манжета автоматического тонометра на плечо.

Экран монитора ожил, высветив в полумраке салона безжалостные зеленые цифры:

ЧСС — 165 уд/мин

АД — 50/0 мм. рт.ст

SpO2 — 82%

— Мать твою! — выругался Лемигов, увидев цифры. — Пятьдесят на ноль! Это не давление, это погрешность измерения! Это труба!

— Доступы в вену! — крикнул я Петрову. — Два периферических! Катетеры восемнадцатого размера!

Петров схватил катетер и попытался найти вену на руке пациента. Но руки у него тряслись, машину качало из стороны в сторону. Он ткнул иглой раз, другой. Мимо.

— Не могу! — почти плача, признался он. — Вены спавшиеся, я не могу попасть!

— Дай сюда! — Лемигов, не выпуская артерию из одной руки, другой выхватил у него катетер. — Учись, салага! В вену нужно не тыкать наугад! Ее нужно чувствовать!

Его опытная рука мгновенно нашла вену на локтевом сгибе. Короткий, уверенный прокол — и в канюле катетера показалась темная венозная кровь.

— Есть один!

— Второй давай! — приказал я. — На другую руку!

Пока Лемигов ставил второй доступ, я уже рылся в медицинских укладках.

— Что есть из инфузионных растворов?

— Рингер лактат, физраствор, глюкоза пять процентов, — отрапортовал Петров. — И один флакон Гелофузина, пятьсот миллилитров!

Маловато коллоидов для такой кровопотери, но работаем с тем, что есть.

— Рингер лактат! Два литра, струйно! На максимальной скорости! Петров, жми на пакеты руками!

— Зачем жать?

— Затем, что нам нужно влить в него два литра за пять минут, а не за полчаса! А самотеком это будет капать вечность! Жми, я сказал!

Петров схватил мягкий пакет с раствором и начал изо всех сил его сдавливать. Жидкость широкой струей полилась в вену.

— Михаил Степанович, сколько времени прошло с наложения жгута? — спросил я.

— Двадцать одна минута!

Критично. Максимум час, потом начнется необратимая ишемия тканей. Но если снять жгут сейчас — он истечет кровью за минуту.

— Нужно ослабить жгут на тридцать секунд! Дать тканям глоток кислорода!

— Ты спятил, Разумовский?! — Лемигов уставился на меня безумными глазами. — Кровь же фонтаном пойдет по всему салону!

Вот оно. Старая школа. Протокол, вбитый в голову десятилетиями. Они готовы пожертвовать конечностью, чтобы гарантированно довезти пациента живым до стола. А я готов рискнуть, чтобы спасти и то, и другое.

— Я буду контролировать мануально! Готовь гемостатическую губку! — пришлось перейти на «ты», чтобы сокращать время и показывать кто тут главный.