Шрифт:
Желает моя дочь жить с двумя парнями сразу?
Пусть живет.
А я подстрахую.
И закрою рты тем, кто любит заглядывать в чужие постели. На это у меня тоже возможностей хватит.
У меня на все возможностей хватит, так-то…
Кроме…
Кроме вот этой конкретной ситуации.
Потому что человек предполагает, а Господь… смеется над его предположениями…
Кто мог знать, что моей глубоко беременной дочери именно в это время приспичит приехать ко мне в гости?
Что проявит она свое ослиное упрямство и ее бешеные придурки ничего не смогут с ней сделать, кроме как сопроводить сюда? Хоть на это мозгов хватило, слава всем богам… Толку от них тут, конечно, маловато, под ногами лишь путаются и рожами своим нервируют, но Васеньке, наверно, без них было бы тяжелее…
Кто мог знать, что в апреле у нас тут начнется второй конец света, переметет все дороги, закроет все тропы, даже звериные?
Мой вертолет завязнет унылой птичкой в своем ангаре.
Мои машины тупо сядут по самое брюхо в снег, полностью расхерачив мнение кучи авторитетных экспертов о собственной проходимости и крутизне.
Единственной тачкой, оставшейся на ходу, будет только старый уаз патриот с усиленной рамой и здоровенными колесами.
Именно на нем мои придурки-подчиненные сумели добраться до фельдшерского пункта и привезти единственного живого человека, находящегося там.
Идиоты…
Интересно, они хоть спросили у этой чихуашки, врач она или так, рядом пробегала?
Или чисто на везении сработали?
Вот сейчас и спрошу…
Северный и Сашок, или, как их называет моя интеллигентная мама, Сева и Саша, увидев меня, дружно подхватываются и поднимаются со своих стульев.
Я торможу, прищурившись, осматриваю место действия.
Стол, чашки с чаем. Дым от чашек. Мои подчиненные любят кипяток пить… И чифирнуть покрепче.
Ну, сейчас я их прокипячу…
— Большой, — торопливо начинает говорить Северный, получивший свое погоняло от фамилии Северов, — а мы вот тут прихватили из больнички… Не знаем, надо или нет, брали вообще все…
Он кивает на диван, и я, охренев, изучаю несколько ящиков с красными крестами. Не знаю, что там, но надеюсь, что чихуашке всего хватит.
Перевожу взгляд на мужиков, переминающихся с ноги на ногу.
— Если чего-то надо еще… — басит обстоятельный Сашок, — то пусть докторица список накатает. Мы сгоняем соберем… Мы там, конечно, дверь замкнули… И написали, что доктор на вызове. Но вряд ли кто доберется, по такой погоде, разве что на лыжах… Мы свой телефон оставили. Толку нет, вышки повалены, но мало ли… И адрес черканули…
Он, не удержавшись, кидает взгляд на окно. Именно в этот момент метель пытается выбить стекло, прямо-таки направленным ударом снежного кулака, а свет во всем доме мигает. Мне перепады электроэнергии не страшны, у меня дом полностью автономный, со своей скважиной, генератором, даже укрытие имеется с приличным запасом всего необходимого, на всякий случай. А случаи бывают разные…
И аптечка у меня тоже есть, полностью укомплектованная.
Но, конечно, на случай родов я ее не забивал…
И очень зря.
Надо будет дополнить.
И на случай родов, и на случай всяких детских болячек… Ангина, там, бронхит, еще чего… Чем дети болеют, вообще?
Поняв, что мужикам удалось переключить мой кровожадный настрой на другой лад, хмыкаю.
Зря я на них наезжал. Нормально все у них с инстинктом самосохранения. Работает!
— Взяли все это и за мной, — командую я.
Разворачиваюсь и чуть ли не бегом топаю обратно, через гребаную анфиладу комнат своего здоровенного терема, в крыло, где у самого утра мучается моя единственная дочь.
И ждет своего времени, чтоб появиться на свет, моя внучка. Или внук.
И жизнь этих самых близких, самых главных драгоценностей в моей жизни сейчас в хрупких нежных руках маленькой женщины, взъерошенного воробья с огромными глазами и неожиданно строгим взглядом.
Эта женщина похожа на мелкую черненькую собачку, чихуашку, или как их там называют, с острыми носиками и кучей шерсти? Бессмысленные и бесполезные создания.
И вот от нее сейчас все в моей жизни зависит.
И я нихрена не контролирую…
Ну вот как тут не беситься? Как?
7. Большой. Когда учишься бегать по стенам
За окном ебашит в стекло метель. Ритмично, сука, лупит, прямо можно на ноты накладывать. Или в стук сердца переводить.
Или — в стоны рожающей Васи.
Последнее — просто тупым ножом по нервам.
Режет. Пилит. Выматывает.