– - Я потому просил вас бросить рыбу, чтобы вы сколько-нибудь занялись своим гостем. Я хочу говорить с вами, глядеть на вас.

Феклуша, держа пойманную рыбу, смотрела на меня странно, как будто у меня на голове выросло невиданное растение. Я придвинулся к ней так близко, что она вздрогнула всем телом; рыбка скользнула из руки и, упав к ее ногам, в два прыжка очутилась в воде. Феклуша чуть не кинулась за ней. Я ее удержал.

– - Не ребячьтесь, полноте! Я рад, что ваша жертва ускользнула! И чтоб вы не могли больше тиранить бедных рыб -- пусть все пойдет за ней!

И я бросил в воду и удочку, и банку с червями.

Феклуша на минуту онемела, следя глазами за своей удочкой. Увидев, что удочка поплыла, она заплакала, как ребенок, и жалобно повторяла:

– - Моя удочка! Где я достану другую?

Кроткий ее гнев меня устыдил; я повторял с полным раскаянием:

– - Простите, простите! Я чувствую, что моя шутка глупа, дерзка! Если хотите, я брошусь в воду и достану удочку.

Я еще и не думал броситься в реку, как Феклуша пугливо схватила меня за плечо и умоляющим голосом просила не делать этого. Я придержал ее ручку и хотел поцеловать. Поцеловав раз, я не ограничился таким ничтожным изъяснением раскаяния и продолжал целовать ручку, повторяя:

– - Простите, я пошутил.

Феклуша сначала улыбалась мне, потом стала выдергивать, наконец жалобно просила меня оставить ее руку. Только что я исполнил ее просьбу, как она убежала от меня. И я не думал о погоне.

Я сидел на берегу в странном и приятном состоянии, с ожесточением рвал траву с землею и бросал в реку. Долго я раздумывал, каким образом степная барышня могла так пленить меня, заставить расчувствоваться, разнежиться от одной слезинки, и, наверно, притворной! Уж будто с ней не случалось таких сцен? Она дурачит меня своею наивностью! Поверю я, чтоб глупая рыба сколько-нибудь ее занимала! Это все расчет, и очень ловкий! Жаль! Гибель ее неизбежна. Хорошо, что я и приятель мой так совестливы.

Прочитав мысленно себе панегирик, я хотел было идти домой и удалиться от печальной картины страшного лицемерия под личиною наивной простоты и доверчивости к людям; но что же я скажу своему приятелю? Неужели сознаться, что я испугался этой девочки, бежал от ее чар? Мне сделалось смешно. Я пошел к дому Зябликовых. В саду Феклуша робко сказала мне:

– - Не пугайте меня! Зачем вы так все шутите?

– - Разве с вами Иван Андреич не шутил так?
– - спросил я.

– - Никогда!
– - произнесла тихо Феклуша.

– - Я более не буду. Дайте вашу ручку в знак мира.

Феклуша не решалась, я засмеялся -- она робко протянула руку. Я пожал ее.

– - Простите, если я вас напугал.

Мы снова сделались друзьями, то есть, кажется, Феклуша разочла более естественным верить моим словам.

Старики встретили нас с очень веселыми лицами и угощали меня чаем да булочками до отвращения. После ужина они, прощаясь со мной, сказали:

– - Может быть, вы не привыкли по-деревенски рано ложиться спать, Феклуша посидит с вами, позабавит вас музыкой!

Я поклонился за их внимательность и, докуривая сигару, сел на ступеньки террасы, дивясь нецеремонности моих новых знакомых. Феклуши не было в комнате в это время, и я был рад за нее. Я думал, что она инстинктом да и по моему обращению с нею поймет, что ей делать. Но вдруг она явилась с гитарой в руке и села возле меня. Вечер был несколько свеж, сад весь покрыт мглой, небо чисто и усыпано яркими звездами. Я счел за грех тратить время на разгадку характеров и, сев поближе к Феклуше, просил ее спеть мне что-нибудь. Она исполнила мое желание. Песня, которую она пела, была самого грустного напева. Малороссийские слова были полны жалобы на злобу и холодность людей к бедной, обманутой девушке. Голос Феклуши был так трогателен и грустен, что я просил ее перестать и спеть что-нибудь повеселее.

– - А я так очень люблю эту песню!
– - сказала Феклуша. И в ее голосе послышались мне слезы.

– - Почему вы можете ее любить? Разве…

– - Моя сестра все ее пела,-- прервала меня Феклуша, продолжая брать печальные аккорды.

Эти слова дали моим мыслям другое направление. Я взял на себя роль исправителя и сказал:

– - Часто вы сидели так с Иваном Андреичем?

Аккорд замер; Феклуша молчала. Темнота мешала мне видеть выражение ее лица. Я повторил свой вопрос более настойчиво.

– - Да! Часто…-- робко отвечала Феклуша.

– - Нравился он вам?

Долго я ждал ответа. Феклуша сидела как статуя.

– - Я потому с вами так откровенен, что принимаю в вас большое участие. Не бойтесь меня, я вас спрашиваю для вашей же пользы.

Феклуша молчала, да и что ей было отвечать?

– - Если вы будете молчать, вы обидите меня и докажете тем, что все правда, что говорили мне о вас.

– - Ах, боже мой, да что же я буду вам говорить?
– - с досадою проговорила Феклуша.