Антон внутри содрогнулся. Стиратель мозга!

— Ты станешь городским дурачком, Тони! — подчеркнуто сожалеющее произнес Мора. — Тебя будут иметь нищие гомосеки. Ты будешь жрать отбросы.

Он поискал следы страха на его лице. Не нашел, и это его разозлило.

— Я тебя не брошу, брат, — пообещал он. — Поживу тут с месяцок, посмотрю на твои мучения, а потом выдерну все суставы и сброшу в работающий реактор, у наместника есть такой.

— Мне без разницы, раз я к тому времени растением стану! — пожал плечами Антон.

— Сука! — грохнул по решетку Мора, но быстро опомнился. — Шутишь, значит. Ну — ну.

Палач!

Сверху грохнула дверь, впуская жилистого старика в обширном кожаном фартуке.

Почему все палачи старики? Либо они так боятся смерти, что готовы уступить очередь молодым? Дедок жевал яблоко и опирался на палку, поэтому отмыкал решетку одной рукой.

Скамьи, к которым были прикручены люди, оказались на колесах, и старик со скрипом покатил связанного Антона в дальний угол подвала.

— Ледокол, ты только не помирай! — сказал Волобуев.

— Постараюсь!

— Разговаривай, разговаривай! — милостиво разрешил палач. — Обычно после процедуры уже нечем, потому что язык себе откусывают.

— Как тебя зовут добрый человек? — вежливо поинтересовался Антон.

— Свирий. А тебе зачем?

— Я так воспитан, что не могу натянуть жопу на голову незнакомому человеку.

— Руки коротки! — заявил палач.

Подкатив тележку к трансформатору, он взял два «крокодила», один подсоединил к уху, потом оттянул член и прищепил его вторым.

— Так и знал, что это твое слабое место! — заметил Антон.

— Зато у тебя сейчас будет сильное, — ощерился старик.

— Как ты относишься к сильным запахам? — нейтральным тоном осведомился Антон.

— Прекрати этот балаган, Свирий! — вскричал Мора и нажал рубильник.

Хрен вам, подумал Антон и обесточил мозговой модуль, проваливаясь в безоглядную тьму.

Очнулся он от грохота засова.

— Слава великому К.Г.! — Воскликнул Волобуев. — А я уж думал, что ты помер.

Распахнув пинком решетку, в сопровождении дюжины янычар в панцирях вошел Свирий.

— Кому тут надо на Площадь Негодяев? — Весело спросил он. — Не вы ли изъявили желание повисеть и подсохнуть на солнышке? Тогда выходите.

— У меня есть желание сломать тебе шею, весельчак, — проговорил спецназовец, — но, с твоего разрешения, я изъявлю его позже.

Свирий захохотал. Определенно, Антон его радовал.

— На том свете, дорогой, ты будешь гореть в аду, так что и там нам не суждено встретиться.

— Значит, я приду за тобой в рай.

— Не богохульствуйте, дети мои, — из-за спин, закованных в сталь и перепоясанных перевязями с мечами, выступил еще один старик, на этот раз сухой и длинный, с вислой унылой бородой, одетый в сутану, так же понуро обвисшую. От монаха сильно пахло могилой.

— Уберите попа, я не верующий! — Потребовал Волобуев, и Антон посмотрел на него с уважением.

— А ну встать перед его Преосвященством Первым жрецом, ублюдки! — Рявкнул Свирий.

Приговоренных отстегнули от скамей, но от самих цепей никто и не думал освобождать, они были в круговую охвачены ими словно египетские мумии в пергамент.

Первого волокли Волобуева.

— Ледокол, я виноват перед тобой! — Успел прокричать силач.

— С тебя еще за это спросится, — ответил спецназовец.

— Не переговариваться! — Они были наказаны плетью.

Их волокли к телегам с огромными деревянными колесами, каждого в свою. Каждый должен был умереть в одиночку.

На приговоренных надели высокие шутовские колпаки, а между связанными руками воткнули по толстой свече высотой почти в рост человека, и скорбная процессия тронулась.

Антона неприятно поразило настроение толпящихся по обочинам людей. Равнодушных среди них не было. Одни смотрели с явным предвкушением зрелища, заранее оживленно смакуя детали, другие-с неприкрытой злобой. Когда в них начали швырять яйца, помидоры, камни и просто всякий мусор, Волобуев не выдержал и прокричал:

— За что вы меня мучаете? Вам-то я не сделал ничего плохого.

Чем вызвал взрыв здорового хохота.

— Перестань, Волобуй! — Докричался до него спецназовец. — Не порть людям праздник.

За эти слова он удостоился тычка палкой под ребра.

— Не порть товар, — сказал он Свирию, — а то голубые обидятся.

Палач ухмыльнулся:

— Это точно. Тебя будут драть даже псы!

— Откуда у вас псы? Вы же их всех поели.

— Для тебя, умник, я разорюсь и куплю одного кобеля.