Официантка вернулась не одна. Она вела за собой двух спецмоновцев, совершенно голых, но при беретах и умхальтерах. Причем держала их несколько своеобразно.

– Позовите полковника! – сипло выдавил Филинов.

– Он со мной не пойдет! – возразила девица, думая, что он обращается к ней. – Он с Люсиндой и Погореловой.

– Бойцы, что вы себе позволяете? – возмутился Филинов.

Он до глубины души терпеть не мог голых возбужденных мужиков. И сейчас его мутило. Съеденная еда просилась обратно, возможно, в те же тарелки.

– Увидите солдат немедленно! – Филинов зажал рот.

– Есть! – пьяно качнула головой девица. – Только это не солдаты, а лыжные палки.

А я лыжник Максим Чудов.

И она размашисто заработала "палками". Филинов отвернулся и испачкал стену.

– Чудов в перьях ушел? – поинтересовался он, не оборачиваясь.

– Да, уже давно. Вам легче? – донесся голос Кривохижина.

– Господи, что это за вертеп? Тут разогнать всех надо! И это наша гвардия!

– Да не расстраивайтесь так, Алексей Лазаревич. Голая женщина это не есть самое страшное, – примирительно забубнил мэр.

– Все равно увольте ее, – тоном обиженного ребенка потребовал Филинов.

– Если вы так настаиваете, то конечно. Только хочу вам напомнить, санаторий является частным владением. Я, конечно, могу поговорить с господином капитаном порта.

Господи, с кем приходится работать, в сердцах вырвалось у Филинова.

Темнохуд вернулся в Алгу еще ночью и, разогнав Крутохвостовских ищеек, почти не спал. Он представлял себя круглым планетарным шаром, лежащим внутри градуированной сетки. Вдали от него сетка крупноячеистая, там потенциальная напряженность поменьше. Крупные космические тела: Крутохвостов, Рахитов лежат легко и свободно, слегка продавливая линованное на квадратики поле. Где в углу притулилось ущербное тело, не планета, не астероид, кургузый отломок – мэр Кривохижин.

Темнохуд сам в свое время продавил Петровича в администрации, уверенный, что будет лепить из него как из пластилина. В принципе угадал, только материал оказался несколько не совсем пластилин, хотя довольно похожий, но с более сильным запашком. Вся соль была в том, что далее Кривохижина команды Темнохуда не проходили, его никто не слушал. Мэр кивал, говорил "Есть!", щелкал каблуками, а потом мирно спал на заседаниях, на которых его открыто игнорировали. Какое может быть напряжение поля у такого с позволения сказать мэра. Только зона отчуждения, наподобие той, что в тюрьмах отгораживают койки нормальных зеков от педиков.

Самого себя в системе координат Темнохуд представлял полуутопшим в глубокой гравитационной яме, со сходящимся с чудовищной плотностью искривленными линиями.

Вот такой интеграл Гаусса по кривой поверхности.

Впервые с Темнохудом случилось такое, что он не знал, как разрядить обстановку.

Что бы он ни делал, давление лишь возрастало, и он все глубже оседал в придуманном самим энергетическом поле подобно "Титанику". С ним такого не было никогда. Ни когда он в открыто криминально среде сделал свой первый миллион. Ни когда он не успел договориться с генеральным прокурором, и тот перед телекамерами публично поклялся посадить его. Даже тогда он особо не переживал, надавил нужные кнопки, переоформил пару счетов со многими нулями на кого надо и генерального заменил. Он всегда знал, что делать. Всегда, но не сейчас.

Едва дождавшись приезда полконика Ребрия из аэропорта, он направился к нему.

Пройдя по лесу, остановился у здания на отшибе. Из трубы валил дым. Темнохуд постучал.

– Не заперто! – крикнул полковник.

Он толкнул дверь, поморщившись от выдавившегося изнутри амбре. Пахло блевотой и спиртом.

– Шлюх нет? – брезгливо поинтересовался Темнохуд.

– Баб я запер по отдельности, – ответил Ребрий. – Лижутся они, я этого не люблю.

– Встретил представителя? Что ты по этому поводу думаешь? – Темнохуд присел на деревянную пахнущую сосной скамью. Рядом на столе оказалось соблазнительное соседство полной запотевшей рюмки.

– Я солдат и никогда не жду от проверки ничего хорошего.

– Думаешь, обычная проверка?

– Обычная или необычная – какая теперь разница? У меня контракт еще на месяц.

Отслужу и уйду.

– Ты серьезно? Будешь жить на пенсию? На баб твоих не хватит. Со скуки сдохнешь.

Ты же здесь король!

– Нет, король ты. Был.

– Не рано ты меня хоронишь? Ты же знаешь, я сам вылезу из любой передряги и тебя всегда вытащу.

– Я уж сам как-нибудь о себе позабочусь, – Ребрий тяжело посмотрел на него, и Темнохуд отвел взгляд.

Муссировался слух, что на самой заре карьеры взвод полковника, тогда еще лейтенанта, зажала в горах крупная банда сумитов. Сумы были здоровые, спецназ, бошки резали одним чиком. Они бы конечно Никитоса заколбасили, если бы один из солдат – погодков молоденького лейтенанта не сказал:

– А ты ведь трус, летеха. Ссышь, когда страшно.

И тогда в голове Никитоса что-то переклинило, и он пошел на сумитов с пистолетом, в котором не оставалось ни одного патрона, но в рукояти магазином был зажат 12-сантиметровый гвоздь. Дальнейшее история умалчивает, но свою звезду Ребрий из Суметии привез.