– Понимаю. – Бишоп, кивнув, отхлебнул кофе. – В таком случае нам имеет смысл отправиться пораньше. Пилоты уже прогрели двигатели и ждут нас.

– Пилоты? – удивился Лукас. – ФБР предоставляет тебе самолет?

– Нет. – Бишоп рассмеялся. – Это частный самолет.

– Ты фрахтуешь самолет?

Бишоп заговорил теперь уже серьезно:

– Видишь ли, я не просто создаю особое подразделение в рамках ФБР, я выстраиваю целую структуру, в которую входят и гражданские организации, и даже частные лица, поддерживающие меня. Основу, конечно, составляют органы правопорядка, где мои инициативы находят понимание. В мои идеи многие верят. Поэтому моя задача – не набрать жалкую компанию энтузиастов, а создать сеть из заинтересованных лиц и организаций. А транспорт в нашем деле – едва ли не самое главное.

– И самолет тебе предоставили частные лица?

– Именно. Точнее, одно частное лицо. В качестве пожертвования.

– Надеюсь, что как-нибудь ты расскажешь мне о своей идее. Я тоже умею понимать одержимых.

– Охотно, – ответил Бишоп. – Мы с тобой еще о многом поговорим.

– Посмотрим, – пробормотал Лукас, ставя на стол чашку.

Бишоп сделал вид, что не расслышал его замечания.

– Ну что ж, если ты уже собрался, то пошли.

– А что ты так торопишься? Боишься, что я передумаю?

– Нет, не боюсь. Я тоже хорошо понимаю психологию одержимых.

– По-моему, руководство ФБР еще не вполне понимает, во что ты их втягиваешь.

– Ничего. Потом поймут.

– А если они закроют твой отдел?

– Исключено. Я этого не допущу.

– Знаешь, Бишоп, сейчас я тебе почти верю, – сухо произнес Лукас.

– Вот и замечательно. Так мы идем?

Они покинули небольшой придорожный ресторан, сели в автомобиль, взятый Бишопом напрокат на время проведения расследования, и направились в аэропорт. За всю дорогу они не перебросились и парой фраз, и только когда вдали показалось здание аэровокзала, Бишоп задал Лукасу давно мучивший его вопрос. Он произнес его спокойным, почти безразличным голосом:

– Почему ты не можешь ее найти? Ради меня.

Лукас ответил сразу, словно постоянно ожидал этого вопроса:

– Потому что она не потерялась, она прячется.

– Прячется? От меня? – не поверил Бишоп.

– Ну… – замялся Лукас, понимая неловкость ситуации. – Только отчасти. Ты сам знаешь, от кого она на самом деле прячется.

– Она боится, и ты это чувствуешь, – подсказал Бишоп.

– Ее страх мне передается через тебя. Мне кажется, когда-то вы были очень близки. Ты опасаешься за нее, твой страх сильнее ее боязни. От нее идут короткие и очень слабые вспышки. Она напугана, но она держится. Она сильная, очень сильная. Она умеет управлять собой.

– С ней все в порядке?

– Пока да. – Люк внимательно посмотрел на Бишопа. – Но я не могу видеть будущее. Да и ты тоже.

– Верно. – Бишоп коротко кивнул. – А вот там, рядом с ней, есть некто, кто умеет это делать.

– Тогда тебе придется найти его. – Лукас перевел взгляд на дорогу. – Меня-то ты ведь как-то нашел.

Настоящее время

Четверг, 20 сентября

– А вот шуметь не нужно, – зашептал похититель.

Просто невероятно, как он удержался и не закричал, не застонал, даже не пошевелился, когда его рот залепляли широким скотчем. Повязка на глазах была плотной и тугой. Сквозь нее он ничего не видел, но, прежде чем похититель натянул ее, он заметил главное – громадный пистолет в его руке. По той легкой небрежности, с какой похититель держал оружие, он сразу понял, что пользоваться он им умеет и в ход пустит не раздумывая.

Интуиция его криком кричала, призывая сопротивляться, вырываться, убегать.

Но теперь делать это было уже поздно. Даже если у него и был какой-то шанс избежать похищения, он давно упущен. Сейчас запястья его, как и щиколотки, были крепко стянуты широким прочным скотчем. Даже если ему и удастся подняться со стула, на который его усадил похититель, он, не сделав и шагу, сразу рухнет на пол.

Случилось самое худшее – он был абсолютно беспомощен. Его не страшили последствия его похищения, его бесило осознание невозможности предотвратить их.

Теперь он понимал – ему следовало бы посерьезнее отнестись к тому предупреждению. Тогда оно показалось ему глупой шуткой. Ну так что ж, все равно нужно было принять меры предосторожности.

– Я не собираюсь причинять тебе вред, – проговорил похититель.

Он машинально склонил голову вправо, отметив воспаленным рассудком интонацию, с которой тот произнес последнее слово. «Не собирается причинять вред? Что он имеет в виду? Может быть, здесь есть кто-то другой, кто собирается это сделать?»

– Не ломай голову понапрасну, – тем же беззаботным голосом, но с нотками необъяснимого веселья произнес похититель.

Митчелл Кэллоган встревожился. Нет, его такими фокусами не проведешь. Он уже много лет занимается бизнесом и давно понял: именно наигранное безразличие и показная индифферентность таят в себе наибольшую угрозу. Его богатый опыт подсказывал ему, что чем тише голос и небрежнее поведение, тем выше вероятность остаться без мошонки. Образно выражаясь. А иногда и прямо, без всяких метафор и образов.