– Ой, неужели?! – Она пришла в полный неподдельный восторг. – Какая прелесть! А что же Сонька – он ее бросил?

Глаза бывшей подруги жизни врача заискрились душевной теплотой и детской радостью. Видимо, в состояние полного счастья ее привела судьба обманутой очередной жены ее бывшего беспутного мужа. Да, женское сострадание и сочувствие – великая сила!

– Ой, милая моя, как хорошо, что ты пришла! – затараторила она, не давая мне вставить слова. – Я же с этим говнюком пятнадцать лет прожила. Ну-ка, рассказывай – как он живет и что там у вас, холера его побери! Он же всю жизнь по бабам... Такой вот – любитель. И как же ты, моя девочка, такая молодая, красивая, на его удочку попалась?! Ну да ладно. Дело молодое – с кем не бывает. Я вот с ним пятнадцать лет прожила, пока не поумнела. Зато теперь счастье нашла. Мой новый муж – Борис – просто клад, такую радость мне бог послал за все страдания с Целиковым! Ну, да я зла все ж не держу – пущай живет. Расскажи мне, как он, – здоров ли? Он же...

– Володя умер вчера, – сказала я, умудрившись вклиниться в поток словесных извержений.

Она споткнулась на лету и уставилась на меня непонимающими глазами, задержав дыхание, – теперь ее постоянно колыхающаяся грудь пятого размера застыла без движения, придавая облику монументальность. А глаза приобрели форму ровных круглых блюдец.

– Вы только не волнуйтесь, пожалуйста, – попросила я, но она уже схватилась за сердце и закачалась:

– Ох, что ты! – И Татьяна разразилась целым потоком непригодных для письменного описания восклицаний, общий смысл которых сводился к тому, что «она прожила с Целиковым пятнадцать лет, у них сыну двенадцать лет и быть такого не может».

Мне понадобилось минут двадцать, чтобы привести в относительно разумное состояние бывшую жертву непостоянства бывшего мужа, убедив ее в том, что его хватил неожиданно инфаркт, – ни к чему было сваливать сейчас на разволновавшуюся клушу столько трагических событий. Инфарктом она, кажется, даже осталась довольна:

– Доблядовался. А я всегда говорила... Ну что ж, мне еще давно мой знакомый экстрасенс сказал, что у Целикова на пути встанет конец... то есть тьфу... смерть, короче, придет очень рано. Ох, Володя, что ж ты наделал! – И вдова номер два скорбно замотала головой. – Налить тебе красненького? Помянем?

Я согласилась, и она достала из-под стола бутылку красной наливки, оказавшейся необыкновенно сладкой и вкусной.

– Хороший он все-таки был! – сказала она, прослезившись. – Молодой был да глупый, я ж его старше была! Вот все и бегал налево по девочкам. Потом на Соньке женился... Значит, опять взялся за старое?

Я покорно кивнула, олицетворяя собой разрушительницу новой семьи.

Затем последовал новый взрыв сокрушений по поводу безвременно ушедшего Володи. Ах, он был такой милый! Ах как она его любила! Теперь она, конечно, до безумия любит своего нынешнего мужа, но память о Володе не покинет ее никогда.

Пришлось мне направлять сокрушающуюся женщину в нужное русло... Окольными путями стала я выяснять, не известно ли ей что-нибудь о денежных делах Володи и, боже упаси, наследстве питерской бабушки. Но либо она была невинна как младенец, либо хитро прикидывалась, что никакие денежные дела ее нисколько не волновали.

Ее занимало лишь то, в каких отношениях и как долго состояла я с Целиковым и, главное, как в это самое время себя чувствовала Сонечка. С трудом отбоярившись от натиска каверзных вопросов, доходящих порой до выяснения интимных подробностей, я предложила еще вмазать.

– Ну давай! За Володьку – упокой его душу, господи! Он же у нас один такой был на всех! – сказала моя тезка, и я сердечно поддержала тост.

После второй она совсем размякла, раскраснелась и принялась расхваливать на все лады своего нынешнего Бориса, который был не в пример лучше Володьки – прости господи. Борис возносился на пьедестал и взирал оттуда в лавровом венке победителя, а у ног его примостилась жена Татьяна. Вокруг головы Бориса парил нимб, а за спиной громоздились белые крылья. Он был причислен к лику святых и канонизирован! Он выносил мусор, бегал в магазин и даже иногда зарабатывал деньги.

Мне никак не удавалось вернуть ее в русло беседы о покойном. Похоже, что Татьяну и в самом деле с головой захлестнули новые чувства и бывший Володька уже в ее сердце не вписывался.

Зато я узнала, что Борис моложе ее на восемь лет, дарит цветы охапками, жарит по утрам курицу, встречает ее с работы и собирается усыновить ее от Володи сына, а тот давно уже считает Бориса папой.

– Я чувствую себя счастливой, как девочка, да простит меня за это бог! – интимничала со мною молодая невеста. – Когда я вижу своего Бориса – а он у меня бывший охранник, спецназовец и спортсмен, – у меня сердце куда-то проваливается.

Потом выпили по третьей. Я узнала подробности ее семейного быта и с Целиковым, и с Борисом – этакий сравнительный анализ. Первый муж не желал выносить мусор, ходить в магазин и вообще нести деньги в дом. Муж номер два был воплощением всех возможных совершенств и представлял в одном лице заботливого рыцаря, добытчика и защитника. Молодой охранник выступал в роли Филиппа Киркорова рядом с примадонной, и его преданности не было границ.

Татьяна с ним пока в зарегистрированном браке не состояла, но поведала мне, засмущавшись, как девочка, что не далее как вчера Борис сделал ей предложение оформить отношения и усыновить ребенка. Мне было подробно описано, как жених вчера был взволнован и особенно нежен.