Как только Джанджи увидел издали троих ребят, он сразу же убедился в виновности Мантеллины: Аугусто шёл, словно арестованный между конвойными.

Антонио и Карчофо объявили, что они ведут Мантеллину к Тури. Джанджи и Розалия пошли следом, держась за руки, словно для того, чтобы придать друг другу мужества. Можно было подумать, будто они принимают участие в похорон ной процессии.

Тури в это время варил обед. Вдруг сердце у него сжалось: в дверях прокопчённой кухоньки появились Антонио и Карчофо; они тащили Аугусто. Молодому человеку тоже на мгновение показалось, что перед ним узник между двух карабинеров.

– О, кого я вижу!
– воскликнул он, однако, как ни в чём не бывало.

– Мантеллина продал его!
– выпалил Джанджи.

– Кого?

– Тома.

Сомнений не могло быть. Тури отошёл от плиты, возле которой он стоял, помешивая в кастрюльке соус.

– Я сам разберусь, - сказал молодой человек чуть слышно, обращаясь к Антонио.
– До свиданья, ребята, приходите после обеда.

Антонио, Карчофо, Джанджи и Розалия были разочарованы. Они думали, Тури накажет Мантеллину, но этого не случилось.

Дети знали одно: Тури разберётся во всём. Они верили в Тури, и эта вера была непоколебимой.

– Сегодня воскресенье. У нас спагетти. Хочешь, Аугусто?
– предложил Тури. Он выкладывал спагетти из кастрюльки. К ним был томатный соус, приправленный оливковым маслом и пряностями.

Мантеллина взглянул голодными глазами на тарелку, поставленную перед ним.

– На, ешь.
– Тури почти силой усадил мальчугана за стол.

Джанджи сидел напротив Мантеллины и смотрел на него в упор.

Что делает Тури? Ведь Аугусто украл Тома - его неразлучного друга. Джанджи верил в Тури, но только никак не мог понять, почему он так поступает.

Мантеллина не прикасался к еде. Однако запах вкусных, хорошо приправленных спагетти ударял ему в голову. Таких спагетти он не пробовал ещё никогда в жизни. Два дня Аугусто почти ничего не ел, но он тоже не понимал, почему Тури так поступает.

– Ты голоден?
– спросил молодой человек.

Аугусто кивнул головой.

– Тогда ешь.

Мантеллина набрал на вилку спагетти, сунул их в рот, и ему показалось, что он теряет сознание, так это было вкусно. Когда первое ощущение понемногу улеглось, мальчик успокоился, оторвал глаза от тарелки и взглянул на Джанджи; малыш тоже посмотрел на него.

Тури протянул гостю большой ломоть хлеба. Аугусто схватил его, не сказав ни слова. Спагетти в томатном соусе, и к тому же с хлебом! Вот это да! Тут есть над чем призадуматься! Ведь ни завтра, ни послезавтра, ни в последующие дни ничего подобного он не увидит.

После обеда Тури велел Джанджи пойти к Антонио, посидеть у него и через часок вернуться домой. Джанджи послушался.

Мантеллина слез со стула и тоже направился к двери. Тури остановил его.

– Поди сюда, - сказал он и взял мальчугана за руку, на которой виднелись огромные синяки.

– Тебя бьют?
– спросил Тури.

Аугусто ди Калашибетта кивнул головой. Губы его были плотно сжаты.

– Кто тебя бьёт? Мать?

Мальчик снова кивнул головой.

– Или отец?

– Он всегда пьяный.

Это были первые три слова, которые за всё время произнёс Мантеллина, и, словно испугавшись, огляделся вокруг.

– У вас нечего есть?

Аугусто кивнул головой.

– Почему ты продал собаку?

Молчание.

– Она ведь была не твоя.

Молчание.

– Кому ты её продал?

– Меня заставляют просить милостыню, - неожиданно с тяжёлым вздохом вырвалось у ребёнка. Видно, это тяготило его больше всего на свете, больше побоев, больше ужасного рваного плаща, больше голода.

Тури вздохнул, затем встал и принялся рыться в шкафу. Он вытащил оттуда пару выцветших поношенных штанов, старенькую полосатую майку и подошёл к Мантеллине.

– Возьми надень, - сказал он.

Аугусто не пошевельнулся. Глаза его блестели. Он смотрел на Тури с недоверием, не решаясь протянуть руку.

– Бери, это твоё, - повторил Тури.

– Моё?!
– изумился Аугусто.

– Ну да, я дарю тебе штаны и майку.

– Насовсем?

Теперь Тури вместо того, чтобы сказать «да», только кивнул головой.