— Возможно. — Люциан подался вперед. — Внизу таблички стоит знак Кая Мерита.

— Верно, — согласилась Дейзи. — Давайте посмотрим, что же такое написал Кай Мерит.

Дейзи склонилась над табличкой. Почувствовав на себе взгляд Люциана, повернулась к нему:

— Почему вы на меня смотрите?

— Простите. — Люциан убрал за ушко выбившуюся у нее прядку волос. От его легкого прикосновения по ее телу пробежал трепет. — Просто вы мне кого-то напоминаете.

Дейзи не решилась спросить, кого именно.

— Может, все же займемся табличкой?

— Согласен. Но вам не нужна моя помощь. Вы знаете латынь лучше меня.

— Так вот, значит, для чего вы здесь.

— К чему вы клоните, Дейзи? Хотите, чтобы я признался, что скучал по вас сегодня? Если это сделает вас счастливее, признаюсь.

Если бы только это было правдой!

— А что Бланш?

— Бланш? Полагаете, она скучает по мне?

Люциан наклонился к ней. Чистый, свежий мужской запах защекотал ей ноздри.

— Я… я ее не спрашивала.

Дейзи отвернулась, избегая его взгляда. Будь она в роли Бланш, привлекла бы его к себе и поцеловала. Но сама не могла решиться на такое и сосредоточилась на древнем воске.

— Что вы думаете об этом? — спросил наконец Люциан.

— Напоминает бухгалтерский отчет о приходах и расходах. — Дейзи указала на одну колонку. — Здесь мы имеем продажу шерсти и янтаря, так что это приход. С другой стороны, груз, испорченный грызунами и…

— И чем?

— Здесь что-то говорится о Дейрдре, рабыне. — Голос Дейзи понизился до шепота. — Думаю, это Кай Мерит стукнул кулаком по дощечке.

— Что позволяет сделать такой вывод?

— Мы знаем, что Кай пытался выкупить Дейрдре. Значит, питал к ней какие-то чувства.

— Это всего лишь догадка. — Люциан пожал плечами. — Что о ней сказано?

— «Mortuus per suus manus». Умертвила себя собственными руками. Девушка покончила с собой.

— Как это ужасно! — воскликнула Дейзи. — Я понимаю, что все люди античности давным-давно умерли. Но в моем воображении они продолжают жить своей жизнью. А Дейрдре покончила с собой… Должно быть, она была очень несчастна.

— Все рабы несчастны, я точно был бы несчастен.

— Но ведь Кай собирался ее выкупить. — Дейзи пробежала пальцем по неровному воску и внезапно отдернула его. В какой-то момент она вдруг ощутила жгучую боль, исходившую от дощечки. Живое воображение не всегда радовало. — Почему надежда на свободу не удержала Дейрдре от столь опрометчивого поступка?

— Может, Кай ей не нравился. Если мужчина мечтает о какой-то женщине, это не значит, что она любит его, — сказал Люциан. — Насколько я помню, несколько сезонов назад за вами ухаживал лорд Торнхелд, и все же вы по-прежнему на рынке невест.

— Фу! Мне не нравятся подобные сравнения, — нахмурилась Дейзи. — Послушать вас — я гнилое яблоко, залежавшееся на овощном прилавке.

— Не гнилое, — усмехнулся Люциан. — Скорее, спелое.

Она толкнула его в грудь. Он перехватил ее руку и задержал дольше, чем следовало.

Люциан смотрел на нее так, когда она была в роли Бланш. Под его жгучим взглядом ее решимость растаяла так же быстро, как таяла, когда она играла куртизанку.

— Я рад, что вы не приняли Торнхелда, — сказал он серьезно.

Лорд Торнхелд считался желанной добычей для молодой женщины без приставки «миледи» перед именем, но Дейзи находила немолодого повесу алчным и грубым. Торнхелд вызывал у нее отвращение. А Люциан — трепет.

— Не подозревала, что вы обращаете внимание на подобные вещи.

С одной стороны, Дейзи было неприятно, что Люциан вспомнил о том злосчастном ухаживании, на которое она не ответила взаимностью. С другой — ее радовало, что он все же замечал ее в лондонском обществе.

— Может, я и произвожу впечатление затворника, — сказал Люциан, — но считаю своим долгом следить за тем, что происходит вокруг.

Долг. Вероятно, для Люциана объединение двух домов — исполнение долга. Дейзи решила сменить тему.

Когда она снова накрыла восковую табличку ладонью, ей показалось, будто она ощутила под ней слабое жужжание, словно она накрыла ладонью рассерженную пчелу.