—Надеюсь, мои скромные дары тебе понравятся, — сказала Ашурран, сбрасывая с плеч поклажу.

И поднесла она дракону Лайбао большое серебряное блюдо эльфийской работы, взятое как трофей из Гаэл Адоннэ. Было оно сплошь покрыто изящной чеканкой, а изображала чеканка с большим искусством и правдоподобием морского дракона.

—Может, это портрет кого–то из твоих родственников или даже тебя самого, — подмигнула Ашурран.

Как зачарованный, Лайбао смотрел на блюдо и не мог насмотреться, так хороша была и работа, и рисунок, и само серебро высшей пробы. Никогда прежде не получал он подарков, и было ему это необычайно приятно. Дождавшись, пока он налюбуется, Ашурран насыпала на блюдо горсть изумрудов, рубинов и сапфиров, крупных, как ярмарочные леденцы. От радости Лайбао чуть их не облизал, ведь драконы любого рода и вида больше всего любят сокровища, морские же драконы всем сокровищам предпочитают серебро и самоцветы.

Присоединив подарок к куче своих драгоценностей, Лайбао обвился вокруг Ашурран и положил голову ей на колени.

—Чем же я могу отдарить тебя, прекрасная воительница? Увы, нет у меня власти доставить тебе то, о чем ты больше всего мечтаешь — победу над Древними. Но, может, есть у тебя желание поскромнее, которое бы я мог исполнить?

—Не отказалась бы я сейчас от красивого юноши, да только вряд ли найдется он где–то поблизости, — пошутила Ашурран.

—Почему нет, — дракон ударил по полу хвостом… и превратился в красивого юношу.

Чудесен был облик юноши. Был он изящен и гибок, как змея или ласка. Волосы, зеленые, будто морские волны, спадали ему на спину извивами да кольцами. Кожа у него была голубой, будто ясное небо, и кое–где покрывала ее мелкая узорчатая чешуя. И глаза были у юноши, как у дракона Лайбао: золотые, с вертикальным зрачком.

Никакая одежда не стесняла его стройный стан, позволяя разглядеть с ног до головы. Несмотря на всю свою удаль, растерялась Ашурран на мгновение. А юноша Лайбао посмотрел на нее зазывно и без всякого стеснения сел к ней на колени.

—Раз в сто лет позволено нам принимать человеческий облик. Если упустишь этот случай, другого не представится, — сказал он голосом нежным и приятным, как журчание ручейка.

Ашурран два раза приглашать не пришлось. Сплелись они в объятиях на куче сокровищ и сполна насладились друг другом. Хоть и был Лайбао морским драконом, все у него оказалось вполне подобно смертному юноше, а может, даже и получше. Хоть кровь его была холодна, как у рыб и прочих морских обитателей, страсть его оказалась горяча. И час, проведенный вместе, показался им кратким мигом.

На прощание сказал Лайбао Синяя Чешуя:

—Еще один мой подарок унесешь ты с собой, несравненная Ашурран. Зреет в тебе новая жизнь, ибо суждено тебе зачинать детей от бессмертных. Но даже мне неведомо пока, девочка это или мальчик. Можно вот что сказать: будет твой ребенок наделен великой мудростью и долголетием. Проживет он жизнь человека и сможет оставить потомков. Станут они великими книжниками и чародеями. Когда же его земной срок подойдет к концу, превратится он в морского дракона и сможет лишь раз в тысячу лет принимать человеческий облик.

Ашурран вернулась в Кассандану, и через положенный срок родился у нее сын. И если бы не предупредила она заранее повивальную бабку, верно, уронила бы та ребенка от страха. Голубая кожа была у младенца и золотые глаза с вертикальными зрачками, а на теле кое–где виднелась узорчатая чешуя.

Ашурран назвала сына Юуджи и отослала его на воспитание к Леворхам в Кимбаэт, опасаясь, что станут другие дети дразнить его и швыряться камнями. Вдосталь было у Юуджи книг, и свитков, и магических кристаллов, и даже Леворхам порою дивилась его мудрости и учености. Ашурран часто навещала их в Кимбаэте, глядя, как сын ее борется с медвежатами или плавает в реке наперегонки с выдрами, и радовалось ее сердце. Но когда возвращалась она в Кассандану, радость сменялась печалью. Думала она: «Если я заберу Юуджи в столицу, что его ждет? Он кроток и нежен и не вынесет, если люди будут смеяться и показывать на него пальцами». Но в конце концов решила она: «Мой это сын, и моя должна быть у него стойкость. Не вечно же ему сидеть на зеленом лужку и ловить бабочек». И привезла Юуджи в Кассандану, а исполнилось ему в ту пору пятнадцать лет, и поселила в своем доме.

—Если кто–то скажет тебе, что ты урод, то вспомни, что ты похож на своего отца, а твоего отца любила сама воительница Ашурран, — так напутствовала Леворхам юношу.

—А потом плюнь ему в глаза и врежь, как следует, — подсказала Ашурран со смехом.

Много было шуму в Кассандане, когда люди увидели Юуджи. Шептались они: «Один у Ашурран сын, да и тот урод!» Но когда два раза подряд выиграл он состязание ученых и книжников и самому королю подал несколько ценных советов, замолчали злые языки.

Однако Юуджи с детства привык к уединению и даже в столице вел жизнь затворника, изучая старинные фолианты. Именно он, говорят, со слов Ашурран написал «Записки об эльфийской войне». И то верно, откуда у военачальницы слог изящный и обширные познания по истории Юнана!

Любовные истории Ашурран–воительницы