Прошло сколько–то времени, и юноша стал замечать, что все меньше у него охоты отталкивать Ашурран, и что он скучает, когда ему приходится проводить ночи в одиночестве. И вот однажды бросился он ей в ноги и со слезами сказал:

—Убей или отпусти. Не могу я тебя любить, и не любить тоже не могу.

—И то верно, на что ты мне без твоей ненависти, — сказала Ашурран. — А доверять я тебе все равно не стану, потому что ты из семени предателей.

Она дала ему кошелек с золотом и отпустила с миром, и больше о нем ничего не известно.

В Кассандане королевские войска чувствовали себя не так свободно, как в других городах, потому что король не поощрял беззаконий. Военачальники следили, чтобы воины не отбирали товар у торговцев, не задирали на улицах городскую стражу, не приставали к девушкам и юношам и не творили прочих бесчинств, однако ни один день не обходился без скандала. И первый министр посоветовал королю послать войска в княжество Архиза, чтобы они обороняли его от варваров. Этим можно было добиться двойной выгоды — занять воинов и обезопасить себя от князя Архизы, который, по донесениям шпионов, готовился объединиться с варварами и начать мятеж.

Король собрал своих военачальников на совет, и все они поддержали его, потому что войска уже роптали, устав от мирной жизни. Только Ашурран возразила королю, и сказала она вот что:

—Если мы сейчас войдем в Архизу, то жители провинции будут видеть в нас захватчиков и грабителей. Подождите пару месяцев, пока князь не начнет мятеж, и тогда местные жители будут благословлять нас за избавление от варваров. На них же можно будет списать все бесчинства королевского войска.

Другой военачальник засмеялся и сказал так:

—Ты не хочешь уходить из Кассанданы, потому что у тебя роман с каким–нибудь хорошеньким горожанином! Твое пристрастие к мальчикам хорошо известно. Однако мальчики есть и в Архизе, и не думаю, что они в чем–то уступают столичным.

От злости Ашурран закусила губу и ничего не сказала. Решение выступать было принято.

И вправду, в то время воительница Ашурран тайно наслаждалась любовью красивого юноши по имени Норимицу, который был актером королевского театра. Столичные поэты славили в стихах его талант и красоту. Когда он играл на сцене, зрители рыдали — от жалости, если это была трагедия, и от смеха, если это была комедия. Он двигался и говорил с величайшим изяществом, и внешность его была столь прелестна, что он с одинаковым успехом мог исполнять и мужские, и женские роли. У него было много богатых покровителей, и сам король раз или два удостоил его приглашения в свои покои. Ходили слухи, что юноша Норимицу очень избалован, и мало кто из поклонников добивается его расположения. Говорили также, что он холоден и неспособен на пылкие чувства.

Прослышав о Норимицу, Ашурран явилась в театр посмотреть на него и сразу же пленилась его красотой. В этот день он был одет в шелк и бархат, его белокурые волосы были завиты, а глаза и губы искусно подведены. Стан его был столь тонок, что ее ожерелье могло бы служить ему поясом. Брови его изгибались подобно лукам, ресницы были длинными и густыми, как у девушки, а глаза цветом напоминали дымчатый горный хрусталь.

Однако Ашурран тщетно посылала ему цветы и драгоценности, стараясь добиться его благосклонности. Он принимал подарки, но не присылал ей, как это водится у актеров, ключа от своей спальни. Даже строчки, написанной его рукой, Ашурран от него не дождалась. Так прошла неделя, и терпение воительницы иссякло. Она подкупила стражников в театре и пробралась в уборную Норимицу. Когда юноша после спектакля вошел и начал переодеваться, она вдруг появилась перед ним и схватила его в объятия.

—Видишь, я могу обойтись и без ключа от твоей спальни, — сказала она и стала его целовать и распускать завязки на его одежде.

Но юноша Норимицу старался избежать ее поцелуев, закрываясь рукавом.

—Сударыня, силой вы ничего от меня не добьетесь, — сказал он ей. — Если вы будете меня преследовать, я пожалуюсь королю.

—Разве у меня мало денег и драгоценностей для подарков тебе? — спросила она.

—Я не мальчик из веселого дома, чтобы делить ложе с тем, кто больше платит, — ответил юноша.

—Ну так дели ложе с тем, кто горячее любит, а горячее меня ты не найдешь во всей Кассандане.

—Ах, сударыня, должен вам признаться, что мне больше по сердцу мужчины.

—Врешь, — засмеялась Ашурран, засовывая руку ему под одежду.

Юноша Норимицу заколебался, видя настойчивость Ашурран, к тому же она была приятна ему своим видом и обращением. Он сказал:

—Все же я не могу уступить вам, потому что вы воин, человек неверной судьбы и непостоянных чувств. Завтра же вас могут отослать из Кассанданы, и я лишусь ваших подарков и вашей любви.

—А если не уступишь, то лишишься жизни, — быстро сказала Ашурран, обнажая кинжал.

Плача, Норимицу упал к ее ногам и сказал правду:

—Я противлюсь вам, сударыня, только из страха перед первым министром. Если он узнает о вас, то лишит меня своего покровительства, а может даже совсем выгнать из театра.

—Что за печаль, — усмехнулась Ашурран. — Мы будем встречаться тайно.

Она отерла слезы Норимицу своим шарфом, распустила на нем пояс и увлекла на ковер. Они сплели с ним ноги к взаимному удовольствию и договорились о новой встрече. Так они стали встречаться, и никто не знал об их связи. Ашурран была щедра к Норимицу, называла его нежными именами и дарила ему самые пылкие ласки. Однако юноша был не очень рад, потому что Ашурран была ревнива и требовала от него отделаться от всех других любовников.