Его предали, и невыносимее всего было то, что предала его Алиса — человек, которому он доверял больше всех на свете. Может быть, здесь он наконец найдет ответы на свои вопросы. Пусть это будет даже смерть или то, что хуже смерти. Ему теперь все равно.

Шагая через улицу, он услышал, как его окликнули, и обернулся. Алиса и Рогер стояли на том месте, где только что был он. Юлиан даже не спросил себя, как они там очутились. Он давно уже понял, что оба они обладали большей силой и властью, чем он и все остальное население ярмарки.

— Пожалуйста, Юлиан, не ходи туда, — попросила Алиса.

— Никак ты беспокоишься за меня? — язвительно ска­зал Юлиан.

— Да. — Алиса произнесла это так обезоруживающе искренне, что заготовленный циничный ответ так и не сорвался с его с губ. — Мне надо с тобой поговорить. То, что ты видел, означает не то, что ты думаешь, Юлиан. Я тебе все объясню.

Спасибо! Я не нуждаюсь в твоих объяснениях.

— Но у тебя...

— У тебя есть выбор, — вмешался Рогер. — Или ты сей­час наберешься благоразумия и выслушаешь нас, или я отделаю тебя как следует и заставлю выслушать.

Юлиан вызывающе двинулся к нему и сжал кулаки. Рогер только посмотрел на него, и у Юлиана опустились руки.

— Оставь нас одних, Рогер, — сказала Алиса.

Рогеру это не особенно понравилось.

— Прошу тебя! — повторила Алиса.

Рогер не произнес ни слова, но по его взгляду было ясно, что он сделает с Юлианом, если хоть один волос упадет с ее головы.

Когда они остались одни, Алиса чуть не расплакалась.

— Я знаю, что ты чувствуешь. Поверь мне, все не так.

— О да! — перебил ее Юлиан. — Ты ведь сама говорила: «Иногда приходят новые, иногда кто-нибудь уходит».

— Я никогда не утверждала, что жизнь здесь длится вечно, — стала оправдываться Алиса.

Но ты и не говорила, что... скармливаешь их этим тварям! — Он поправился: — О, извини. Надо было ска­зать: скармливаешь нас. Когда-то ведь очередь дойдет и до меня. Я полагаю, теперь, когда я узнал вашу грязную тайну, моя очередь первая. Ты не привела их с собой, чтобы они сразу могли утащить меня?

— Но мы никого не приносим в жертву, Юлиан! Мы не превращаем их в троллей! —отчаянно воскликнула Алиса.

— Я видел это, Алиса! Перестань хотя бы врать.

— Мы с Рогером только провожали девочку, Юлиан. Чтобы быть с ней рядом на ее последнем пути, это все, что мы могли для нее сделать. Я без колебаний поменялась бы с ней местами, и Рогер тоже. Но ход вещей неумолим и его никто не в силах изменить!

— Тролли тоже неумолимы, — предположил Юлиан, — Вы платите им за то, что они оставляют вас в покое?

— Тролли здесь ни при чем, — сказала Алиса.

— Я видел своими глазами, как они возникают, — на­помнил он.

— Первые — да, — сказала Алиса. — Майк и еще несколько. Но то было волшебство. Высвобождение темной магической энергии. А здесь.. — Она подыскивала верные слова.

— Нечто совершенно естественное? — с издевкой под­сказал Юлиан.

— Думаю, да, — серьезно сказала она. — Природа стре­мится созидать, и у нее есть на это власть. Когда разбилось магическое зеркало, возникли первые тролли. Но их было немного, а ведь вечного ничего не бывает. Они бы снова постепенно исчезли. И природа нашла способ воз­мещать утраченное. Это происходит... с каждым здесь, рано или поздно. Когда-то исчерпываются все мысли, все вопросы и все улыбки, Юлиан. Мы не можем быть счастливыми вечно. И когда такой момент наступает, когда однажды оказывается израсходованной вся наша способность радоваться и веселиться, мы превращаемся в то, что ты называешь троллями.

Впервые Алиса дала ему понять, что его обозначение для этих существ не единственное.

— Мы с Рогером только провожаем их в последний путь, когда чувствуем, что время настало, — сказала Алиса. — С некоторыми это случается скоро, с другими — не очень. Иногда — у Рогера, например, или у меня, или у этой сегодняшней девочки — это, казалось бы, длится вечно, но когда-то наступает черед для каждого.

— Значит, их становится все больше?

— Нет. Способность испытывать гнев и ненависть тоже небезгранична. Когда-то истекает время и для трол­лей.

— И что с ними происходит тогда? — спросил Юлиан.

— Этого никто не знает. Они уходят наружу, в Великий Хаос. Я предполагаю, что они тоже превращаются во что-то другое. Может быть, Майк знает, но он об этом никогда не говорил.

По коже Юлиана пробежал озноб. Он подумал, не в этом ли смысл творения: жизнь как сужающаяся спираль, на каждом витке готовящая новый, доселе непредсказуе­мый ужас.

Но ведь нельзя, чтобы так было! Если есть такая сила, которая отвечает за весь порядок вещей, будь то Бог или Природа, она не может действовать так жестоко!