Шрифт:
Рогер сердито дернул плечом:
— Да вон она идет.
Юлиан обернулся и в ту же секунду увидел черноволосую девочку, выходящую из палатки. Если это была случайность, то он отказывался что-либо понимать. Откуда Рогер мог знать, что Алиса выйдет из этой палатки, еще до того, как она сделала это?
Девочка сразу направилась к ним. Но вид у нее был не особенно радостный. Точнее говоря, она была даже рассержена и гневно обратилась к Рогеру:
— Что он здесь делает? Ты что, свихнулся — привести его сюда? И, как нарочно, именно сейчас?
— Он сам пришел, — угрюмо оправдывался Рогер.
— Ах, сам? — возмутилась Алиса. — И что же ты ему такого наговорил, что он пошел за тобой?
— Ничего, — огрызнулся Рогер. — Он хотел узнать правду о своем отце, только и всего.
— Это так, — подтвердил Юлиан.
Алиса удивленно взглянула на него, Юлиан и сам не понимал, чего это он берет Рогера под свою защиту. Но, может быть, он беспокоился вовсе не о Рогере, а просто не мог вынести, чтобы Алиса сердилась?
— Я бы все равно проник сюда, — продолжал Юлиан. — Рогер только помог мне.
— Что-то я сомневаюсь, — сказала Алиса, и Юлиан не совсем понял, что именно кажется ей сомнительным. — Тебе придется вернуться. Чем раньше, тем лучше. Мы отведем тебя к колесу обозрения, — решила она. — Это самый верный путь.
— Гордон тоже так говорил, а потом...
— Если бы ты и твой друг тогда послушались, — перебила Алиса; — с вами бы ничего не случилось.
— Разве ты знаешь, что произошло? — вырвалось у Юлиана.
— Скажи спасибо, что она это знала, — ответил за нее Рогер. — Если бы не она, вас бы уже не было в живых.
Алиса решительным жестом закрыла эту тему:
— Итак, идем к колесу обозрения. По дороге поговорим.
До колеса обозрения было недалеко. Минут пять, огорченно подумал Юлиан. А ему так много нужно было сказать Алисе и о многом расспросить. Наконец, ему просто хотелось подольше побыть рядом с ней.
Но все бесчисленные вопросы застряли в горле комом, и почти половину пути они проделали молча.
— Это правда, что ты... первой очутилась здесь? — наконец спросил он.
— Тебе не кажется, что ты слишком много болтаешь? — напустилась Алиса на Рогера. Потом обернулась к Юлиану: — И да и нет. Я первая прошла сквозь зеркало, это правда. За исключением твоего отца.
— Значит, есть и другие пути? — взволнованно спросил Юлиан. В конце концов, он сам явился сюда другим путем.
— Есть, — сказала Алиса. — Но некоторые из них очень опасны. И все-таки немногие из нас пришли сюда сквозь зеркало.
— Да много и не могло прийти, — добавил Рогер. — Ведь зеркало работает только у твоего отца. Он один знает тайну.
Большое магическое зеркало отца по-прежнему стояло в варьете вместе с остальным реквизитом, и оно будет оставаться там до тех пор, пока не решат, что со всем этим делать. Страшно представить, что бы случилось, если путь в этот зловещий мир был бы открыт любому. Зеркало могло стать смертельной ловушкой.
— Но мы с Франком тоже прошли сквозь зеркало, когда были здесь в первый раз.
— Вы прошли сразу за вашим отцом, — сказал Рогер. — Магия еще действовала какое-то время.
— Он только мой отец, — поправил Рогера Юлиан. — Франк мне вовсе не брат, а друг.
Мальчик повернулся к Алисе и успел заметить ее испуганный взгляд. Почему-то она не хотела, чтобы Рогер говорил об отце Юлиана. Может быть, чтобы не травмировать его?
— Сколько вас здесь? — спросил Юлиан.
— Достаточно, — уклончиво ответила Алиса. — Иногда кто-то приходит, а кто-то уходит. — Опережая следующий вопрос Юлиана, она добавила: — Но многие были здесь задолго до нас.
— И давно? — спросил Юлиан.
— Этого никто не знает. Время здесь ничего не значит.
— А я могу познакомиться с этими другими? — спросил Юлиан.
— Почему же нет? Им было бы очень приятно, — сказал Рогер.
— Зачем? — сердито воскликнула Алиса. — Чтобы он погиб? Или застрял здесь навеки, как его отец и Гордон? Дурак! Неужто ты не понимаешь, что не только подвергаешь опасности его, но и нас лишаешь последнего шанса выбраться отсюда?
Как его отец и Гордон... Конечно же, Алиса говорила не о тех двух мужчинах, которые побили его возле балагана гадалки, а о тех, которые сидели сейчас в жилом вагончике и готовились к далекому путешествию! Ведь они существуют здесь двукратно — один раз как те двое, кого он встретил, а второй раз как странники во времени, прибывшие сюда из конца столетия, чтобы начать новую жизнь. Юлиан помнил слова Гордона, как опасно было бы отцу встретить здесь самого себя!
— Мне надо отлучиться! — сказал он взволнованно.