Шрифт:
— Говоришь, они переехали?
Он размышлял, не связано ли с этим переездом то, что последние два дня его не мучили ни кошмары, ни тролли, ни монстры из зеркал.
— Да. Но я тут не дремал, пока ты валялся в зимней спячке. Я кое-что разузнал, хотя это было не так-то просто. Почему-то люди очень неохотно говорят о том, что тогда произошло в городе. Кроме того, прошло почти девяносто лет. Живых свидетелей не осталось. И есть в этом деле загадка: город постигла величайшая катастрофа, а все делают вид, будто ничего не случилось.
— Кому же охота вспоминать о несчастье? — сказал Юлиан.
— Ты ошибаешься, мой мальчик. Люди с удовольствием вспоминают о бедах и катастрофах. Поспрашивай стариков, которые пережили войну, — они помнят каждую бомбежку, каждый налет, каждый пожар. А в нашей редакции никто не знал об этой катастрофе, хотя тогда погибло около пятисот человек.
Юлиан был поражен. Судя по тому, что он видел своими глазами, жертв должно было насчитываться гораздо больше.
— И что самое странное, — продолжал Франк после паузы, — почти сто из них исчезли бесследно. Ни трупов, ни других следов.
И это тоже поразило Юлиана. Он-то знал, куда они исчезли, но число их испугало его. Значит, он один противостоял целой сотне троллей...
— Мне надо идти, — сказал Франк. — Я жду звонка от одного моего коллеги из Англии.
— Из Англии? — Юлиан насторожился.
— Из Кильмарнока. Такое местечко действительно существует. И я попросил одного друга немножко там осмотреться.
От этого сообщения Юлиану почему-то стало не по себе.
— Тебе все это еще не надоело? —спросил он.
— Да ты что! Это же для меня история жизни!
— И ты готов ради этой истории рисковать самой жизнью?
— Другие журналисты рискуют гораздо большим ради того, чтобы раздобыть менее ценные сведения. Но разве ты сам не хочешь узнать, что было потом с твоим отцом и Гордоном?
— Хочу, — ответил Юлиан. — Но лучше я все разузнаю сам. Лучше для тебя.
— Ничего не выйдет, малыш. — Франк усмехнулся. — Я же тебе сказал, от меня не избавишься. Но я буду держать тебя в курсе дел.
Он направился к двери. Юлиан проводил его тревожным взглядом, а потом снова лег в постель.
Он долго лежал с открытыми глазами, глядя в потолок, и старался не допускать себе в голову эту настойчивую мысль, но она все же пробивалась: он потерял всякую связь со своим отцом, ярмарочная площадь опустела, волшебство кончилось.
Должно быть, он заснул, потому что, когда очнулся, палата тонула в сумерках, а на ночном столике стоял стакан молока, принесенный медсестрой, которая не стала его будить.
И он был не один.
Юлиан сел в постели и вздрогнул. У его кровати стояла девочка с темными волосами до плеч и ангельским лицом.
— Алиса!
Она прижала к губам указательный палец и испуганно оглянулась на дверь.
— Я только хотела узнать, как ты, — сказала она и подошла поближе, но остановилась, как только он протянул руку.
Юлиан спустил с кровати ноги, чтобы продемонстрировать ей свое хорошее самочувствие. Конечно, у него сразу же закружилась голова, но он не дал ей этого заметить.
— Пустяки, — сказал он с хвастливой небрежностью. — Несколько царапин. А как дела у тебя? И у Рогера и остальных? С ними все в порядке?
— Конечно, в порядке, — ответила Алиса таким тоном, будто он задал совершенно глупый вопрос. — Нам никогда ничего не бывает. Ведь когда... это случилось, нас там не было. — Она осеклась и несколько секунд смотрела на Юлиана молча. — Мне очень жаль, Юлиан, что ты все это увидел. И зачем только Рогер втянул тебя в эту историю!
— Это не он. Если уж на то пошло, это мой отец и Гордон втянули меня во всю эту историю, но никак не Рогер. — Он глубоко вздохнул. — Что тогда случилось, Алиса?
— Ты же сам видел, — ответила Алиса, не глядя на него.
— Но я ничего не понял, — пролепетал Юлиан. — Огонь и... обломки зеркала... Что это было?
— Магия, — ответила Алиса, помолчав.
— Что-что? — в смятении переспросил Юлиан. — Ты имеешь в виду колдовство?
— Я знаю, ты не веришь в это. Я тоже не верила. Но оно есть, Юлиан. По крайней мере, когда-то было. Все эти легенды о ведьмах и волшебниках, о колдунах и драконах не выдумка, понимаешь? Были времена, когда колдовство и магия были для человека так же естественны, как сегодня наука и техника.