Шрифт:
— Отец, что все это значит? — непонимающе спросил Юлиан.
Отец хотел ответить, но Гордон опередил его:
— Сейчас не время. Вам придется исчезнуть отсюда, и как можно скорее. Обоим.
— Исчезнуть? — К Рефельсу постепенно возвращалось самообладание. — Но мы только что пришли!
— А вот этого вам как раз и не следовало делать, — сказал Гордон. — Вы должны уйти, пока это вообще еще возможно, неужто вы этого не понимаете?!
— Неужто вам будет лучше, если я сам придумаю ответы на те вопросы, которые вы не хотите даже выслушать?
— Поступайте как вам будет угодно, молодой человек, — холодно сказал Гордон. — Пишите в вашей газете все, что вам заблагорассудится. Все равно вам никто не поверит.
— Я знаю, — прошептал Рефельс. — Я и сам не верю.
— И правильно делаете. — Гордон презрительно поджал губы. — Если бы не мальчик, я бы с удовольствием полюбовался на ваши попытки выбраться отсюда. Но поскольку вопрос стоит не о вас, вам удастся убраться отсюда почти целым и невредимым.
— Отец! — в отчаянии воскликнул Юлиан. — Прошу тебя...
Но отец перебил его энергичным жестом:
— Мартин прав. Времени на объяснения нет. Идите за ним. Он покажет вам, как вернуться обратно. Я дам тебе знать о себе, как только все пройдет. Я обещаю тебе.
Юлиан знал, что все уговоры бессмысленны. В глазах его отца стоял неподдельный страх. Должно было произойти что-то ужасное. И очень скоро. Юлиан вспомнил о том жутком видении, которое явилось ему во время прыжка сквозь зеркало.
— Отправляйся к моему адвокату. У него есть письмо для тебя, в котором ты найдешь ответы на свои вопросы.
— А теперь давайте смываться, — буркнул Гордон. — Я не знаю, сколько еще времени ворота будут открыты.
— Если вы говорите об этом проклятом зеркале, через которое мы явились сюда, то можете о нем забыть, — сказал Рефельс. — Когда я отправился за мальчиком, там все было охвачено пожаром.
Гордон сжал губы.
— Тогда остается только колесо обозрения, — сказал он.
— Кабинет ближе, — возразил отец Юлиана.
— Ты с ума сошел? — Гордон побледнел.
— Но ты же сам говорил: еще несколько часов. Ничего не случится.
— Об этом даже речи быть не может! — сказал Гордон со всей определенностью. — Я отведу их к колесу обозрения и дождусь, пока они сядут, чтобы это успокоило тебя. Жди меня здесь.
С этими словами он спустился по лесенке, крепко вцепился в Юлиана и Рефельса и повел их вперед. Те послушно шагали перед ним, пока не свернули в оживленный переулок. Там Франк высвободился из цепкой хватки Гордона:
— Черт возьми, что все это значит? Я хочу наконец получить от вас хоть какие-то разъяснения! Я не двинусь с места!
Гордон тонко улыбнулся:
— Стало быть, вы хотите здесь остаться.
— Здесь остаться? —эхом повторил Рефельс.
— Ну что ж, я не стану чинить вам препятствия, — невозмутимо продолжал Гордон. — Интересно посмотреть, что вы будете делать. Без денег, без подходящих документов, без единого знакомого.
Рефельс слегка побледнел, нервно огляделся вокруг и наконец с усилием кивнул.
Они зашагали дальше. На них удивленно таращились, и Юлиан подумал: хорошо еще, что они очутились на ярмарочной площади. Необычный наряд мог сойти здесь за актерский костюм. А если бы они приземлились посреди города? Если его предположения верны и они очутились где-то в конце прошлого века или в начале нынешнего, то от встречи с официальными органами не пришлось бы ждать ничего хорошего. А может, первая мировая война уже идет? Похоже, что еще нет. Но начнется скоро и уже отбрасывает тень на предыдущие годы.
Они пересекли центральную площадь и приближались к колесу обозрения. Юлиану стало нехорошо, из головы у него никак не выходила сцена крушения колеса. Не это ли имел в виду отец, когда говорил, что это скоро случится? Это инфернальное, апокалипсическое событие, в котором суждено погибнуть сотням людей. Но каким образом отец причастен к тому, что должно произойти?
Рефельса, видимо, тоже мучили вопросы, и он становился все более нервозным.
— Что все это значит? — не выдержал он. — Я хочу наконец знать, что здесь происходит!
Гордон вздохнул и закатил глаза.
— Ну, хорошо. Вы уже и сами, наверное, о многом догадались. Мы находимся на том же самом месте.
— Но не в том же самом времени, — высказал свою догадку Юлиан.
— Да, сейчас здесь четвертое августа тысяча девятьсот восьмого года. Но только не спрашивайте меня, как мы сюда попали. Объяснение займет гораздо больше времени, чем имеется в нашем распоряжении.
— Вы хотите сказать, что мы путешествуем во времени? — ахнул Рефельс.
— В известном смысле, — подтвердил Гордон.