«Добить... Добить до конца на сей раз воеводу. Не дать им скопиться снова. Тогда уже воротиться к Синбирску и приступом взять наконец острожек... Ведь срам – сколько дней одолеть не в силах... Уж будет!» – думал Степан, увлеченный погоней.

– Добывай самого воеводу, секи ему к черту башку! – кричал где-то рядом Прокоп Горюнов. Он вырвался на коне вперед и мчался, догоняя дворян, неумело махал саблей...

«Сорвут самому-то, уроду, башку!» – подумал Степан, рысью за ним въезжая на холм.

И вдруг совершилось что-то нелепое, глупое... Как только было заранее не угадать?!

«Обманули!.. Пропал!» – про себя воскликнул Степан: за холмом, на который взлетели разинцы, перед ними в кустах стояли в ряд два десятка пушек, уставившись жерлами и дымя фитилями...

Степан хотел крикнуть «назад!», но слово застряло в груди от досады и злобы, и захватило дыхание...

Он только успел вдохнуть воздух, махнуть рукой, как дрогнули небо, и поле, и лес от удара всех пушек сразу. Кругом засвистало... И на земле возле Разина уже бились кони и казаки.

«Пушечной дробью лупят!» – сразу понял Степан.

Он видел по дыму, что пушки ударили разом все. «Значит, нужно спешить, пока их заряжают».

– Вперед! – крикнул он, торопясь порубить пушкарей.

От злобы он не видел опасности. Ткнул коня под бока острогами и сам полетел на пушки с поднятой саблей. Как вдруг из кустов позади пушкарей поднялись сразу сотни не тронутой боем свежей пехоты – московских солдат с ружьями наготове. Гром пальбы загремел в лицо казакам. Многие из них попадали с седел, а остальные смешались, отдаваясь на волю своих испуганных громом коней.

Мгновенья было нельзя терять: пока пушкари еще заряжали и солдаты должны были тоже возиться с ружьями, – налететь на них, смять и тех и других...

– В пики! – крикнул Наумов, поняв, чего хочет Разин.

Но меж рядами солдат, когда оставалось всего полсотни шагов до пушек, из кустов же выскочили другие солдаты и, вскинув ружья, ударили также разом, свалив десятка два казаков. Вздыбились раненые казацкие кони, топча сброшенных всадников, а пушкари тем временем уже успели зарядить пушки и грянули новым залпом...

Ничто не могло теперь удержать казаков: не слыша уже никого, не способные слушать приказов, призывов, они понеслись назад, и новые выстрелы били теперь им в спины... Все войско Разина откатывалось назад к Свияге... Чтобы не быть унесенным общим потоком бегущих, Степан направил коня в сторону и оглянулся. Успевшие построиться сотни дворян, конных стрельцов и драгунские полки мчались уже с горы, готовые преследовать и рубить казаков, но в это время крики и визг раздались у них с тыла.

– Алла-а! А-а!.. а-а!.. а-а-а!.. – послышалось из-за холма, и войско Барятинского, вместо того чтобы мчаться за казаками, растерянно повернуло назад.

Разин понял, это поспели его татары.

«Опоздали немного ударить!» – с досадой подумал Степан.

Он задержался, наблюдая, как торопливо должна была перестроиться конница воеводы, чтобы принять с тылу двойной удар.

«Эх, кабы сейчас не бежали казаки, а были бы гожи к бою! – с досадой подумал Разин, глядя вслед своим смятенным полкам, убегавшим к Свияге. – Алешка бы догадался!..»

И, словно услышав его затаенную мысль, Протакин с тремя полками, по тысяче всадников в каждом, рванулся из лесу, из засады, в поддержку татар.

Разин радостно усмехнулся, поняв, что успеет построить свои полки, пока дерется Протакин...

На ровном широком поле Разину было видно, как Наумов, Еремеев и Боба со своими есаулами обогнали бегущих и поскакали впереди всей смятенной страхом отступавшей орды, крича казакам, указывая саблями в сторону пригорка, за которым стояли пушки Сергея Кривого.

Это был верный прием: увидав впереди себя атаманов, толпа казаков подчинилась общему ощущению того, что она не просто бежит; она поверила, что ее ведут!.. В ее движении уже обозначился некоторый порядок.

«Молодцы атаманы!» – подумал Степан, представив себе, как за пригорком, под прикрытием пушек Сергея, все войско снова построится к бою, повернет назад, и тогда воевода будет зажат между казаками и татарами.

Разин помчался за есаулами, чтобы быстрее построить войско и вывести в бой...

Он не был растерян и знал, что это совсем не конец, а только начало битвы.

Он видел, что это была не победа дворян, не его поражение, а всего только случай... Сотни две перебитых людей не ослабили его войско, но он был взбешен, что попался, как воробей, в такую пустую ловушку.