Когда греки выбрались наружу, там их уже поджидал вестник богов Гермес.

– Ну, ребята, – с восхищением произнес он, – спасибо вам! А Зевс всё гадает, почему эти немейцы жертвы перестали приносить, совсем, что ли, обнищали или, может, год у них неурожайный выпал?

Из висевшего рядом с Гермесом небольшого облачка появилась смазливая физиономия Эрота.

– Ну ладно, кончай там трепаться! – склочно выкрикнул бог плотской любви. – Я включаю конвейер. Гермес, грузи жратву!

– Помочь? – с готовностью предложил Геракл.

– Да нет, – махнул рукой божественный вестник, – как-нибудь и сами справимся…

– Ах, стервецы, – плевался на светлом Олимпе разгневанный Громовержец. – Жулики, ворье. Ну я вам покажу, я вам такую бурю устрою, надолго запомните! Подумать только, обворовывать МЕНЯ, ЗЕВСА!

Бедные-бедные немейцы.

На обратном пути в Тиринф, трясясь в золотой боевой колеснице, Софоклюс торопливо творил строки великого эпоса.

– Твои враги, Геракл, станут кусать себя за уши…

– Это хорошо! – согласился сын Зевса. – Но позволь полюбопытствовать, с какой стати?

– Коварный план Эврисфея с треском провалился, – принялся пояснять Софоклюс. – Ему не удалось тебя опозорить. Представляю, как он гаденько хихикал, думая, что ты, Геракл, потный и злой бегаешь сейчас по Немейским горам в поисках проклятого хомяка.

– Несуществующего хомяка! – поправил историка герой.

– Ну да, ну да. Но всё произошло не так, как того хотелось бы Эврисфею. На Олимпе все довольны. Зевс наверняка пир закатит. Полагаю, твоему временному повелителю уже сообщили о нашем триумфе.

– Это наверняка, – улыбнулся Геракл.

– Вот и хорошо. Значит, дело за малым – запечатлеть всю эту историю, так сказать, для простого народа, а также для далеких потомков и прочих…

– Просто отличная идея! – согласился великий герой, свистом подгоняя мчавшихся во весь дух лошадей.

– Естественно, – продолжал Софоклюс, – ни о каком немейском хомяке и речи быть не может. Надо придумать какое-нибудь действительно страшное чудовище.

– Двухголовый великан пойдет? – с ходу предложил сын Зевса.

– М… м… м… не годится, уже было.

– Ну тогда скунс-убийца!

– Нет, тоже не подходит, тем более что скунсы в Греции не водятся, а обитают в далекой Эфиопии.

– Медведь-шатун…

– Банально…

– Огнедышащий змей…

– Э… нет, братец, это вообще не из нашего национального эпоса, это из сказаний народов, что проживают за краем земли.

– Тогда пусть это будет лева!

– Лева?

– Ну да, тот самый, что так навязчиво хотел с нами познакомиться.

– А что, это идея! – воспрянул духом Софоклюс. – И звучит очень даже неплохо – «немейский лев». Только я его сделаю гигантским и весьма кровожадным.

– Валяй, – благодушно разрешил сын Зевса.

– А ну-ка, придержи лошадок, я эпос набросаю…

Геракл послушно приструнил лошадей, и Софоклюс, пожевав конец деревянной палочки, изящно вывел:

Подвиги Геракла: подвиг первый – немейский лев.

– Заголовок ничего, – похвалил сын Зевса. – У меня бы вышли сплошные каракули.

Историк кивнул и чуть ниже почерком помельче начал:

Немейский лев, порожденный очередной пьяной связью Тифона с Ехидной, был просто невероятной величины. Проживал он в горах около славного города Немей, ежедневно опустошая многолюдные окрестности, которые очень скоро стали малолюдными. Жители Немей были, как назло, все упитанные и жизнерадостные, так что голодная смерть распоясавшемуся чудовищу в ближайшие десять лет явно не грозила.

Но тут, к несчастью для хищника, прознал о творящихся в Греции кровавых безобразиях некий Эврисфей, который и послал в Немею великого, могучего героя Аттики Геракла Олимпийского…

– Лихо чешешь! – подивился расторопности Софоклюса сын Зевса. – Значит, вот она какая, твоя история. Всё красиво и правдоподобно.

– И главное, – быстро добавил ученый, – никогда ни хрена не проверишь!

Прибыв в Тиринф, Геракл снова застал там верного посланца трусливого Эврисфея. Присев на камень у перекрестка, Копрей мирно дремал, по всей видимости, устав ждать, когда приедет сын Зевса.

– Эй, приятель, как там поживает наш общий знакомый? – прокричал Геракл, резко останавливая колесницу.

– Что-что? – испуганно переспросил Копрей, мгновенно проснувшись.

– Как там Эврисфей, спрашиваю? – Посланец сокрушенно покачал головой.

– Что, по-прежнему хандрит? – удивился Софоклюс.

– Беднягу опять свалил острый приступ диареи, – скорбным голосом ответил Копрей.

– Так-так, – усмехнулся сын Зевса, – не иначе приступ с ним случился после того, как он вспомнил о моей недавней угрозе. Вот он со страху и обделался!