Очень медленно положив трубку на место, Трахалин посмотрел на меня с усмешкой.

— Ваш адвокат успел уже развить космические скорости. Почему-то вас искать он начал с самых верхов… словно я беседую с вами в кабинете у Свиридова или главного прокурора…

— Метод у него такой, — предположила я, — к тому же он так близорук…

Трахалин закашлялся и спрятал глаза.

— Ладно, — сказал он, — получается так, что несколько свидетелей могут подтвердить, что вчера вечером, с семи до одиннадцати, вы находились вместе с ними и никуда не отлучались. Я вас правильно понял?

— Почти, — поправила я его.

— Что-то вспомнили? — Трахалин словно воспарил. Он подался вперед, его губы раздвинулись в хищной улыбке, крылья носа дрогнули. — Итак, — со вкусом протянул он, — в котором часу вы покинули своих… мм… сотрудников.

— В половине двенадцатого, — призналась я, и, словно в подтверждение моим словам, громыхнула пушка, с недавних пор по прихоти нашего губернатора установленная на Лысой горе. Так губернатору, очевидно, легче было представлять себя Петром Первым. Или арапом его.

— И с кем и куда вы отправились после этого? — тихо спросил Трахалин.

— Сюда и с вами, — резко ответила я ему, окончательно потеряв терпение, — как только я вчера вернулась в редакцию вместе с майором Здоренко, я не расставалась больше со своими сотрудниками до половины двенадцатого сегодняшнего дня. Не будете ли вы настолько любезны, уважаемый Петр Иванович, наконец рассказать мне, что же такое происходит и почему я должна отвечать на ваши бесконечные вопросы, совершенно не улавливая их глубоко скрытого смысла?

Трахалин погрузился в молчание, перебирая на столе бумаги и укладывая их в папку.

— Вы мне сейчас продиктуете данные ваших… сотрудников, — тихо сказал он, — с которыми вы… работали до утра у себя дома, — закончил он почти зло.

— Конечно, конечно, а вы объясните мне, зачем вам все это нужно? — продолжала упорствовать я.

— Что рассказывала вам Черемисина во время вашей встречи?

— А что можно рассказать за пять минут?! — вскричала я. — Только то, что она замуж не вышла, и все.

Трахалин замолчал, и это длилось довольно долго.

— Сегодня утром Ирину Черемисину обнаружила ее квартирная хозяйка, — наконец выдавил он из себя, уже в который раз пытаясь пронзить меня взглядом, и опять у него это не получилось. Я не пронзалась.

— Как это «обнаружила»? — спросила я.

— Она была убита вчера, приблизительно между десятью и одиннадцатью вечера. Застрелена из пистолета, — ответил следователь.

Я просто застыла на своем шатком стульчике, будучи в совершенном потрясении.

Убили Ирку Черемисину! Господи, а я так глупо на нее сердилась!

Трахалин наблюдая эффект, производимый его словами, продолжил:

— Она жила в квартире одна, да вы, наверное, это и так знаете…

Я отрицательно покачала головой.

— На столе осталась бутылка вина, пепельница, тарелки, все на две персоны…

— Так в чем же дело? — вскричала я. — Снимите отпечатки!

— Отпечатки очень тщательно стерты со всех вещей, но не это главное, — Трахалин замолчал и впервые посмотрел на меня с усталостью.

— А что же главное? — спросила я, доставая вторую сигарету.

— В нее попали две пули: одна в область груди, вторая под ключицу… О покойниках плохо не говорят… наверное, она очень много работала, уставала, — Трахалин вздохнул, — короче говоря, под диваном, рядом с которым она упала, скопился толстый слой пыли, и перед смертью она пальцем кое-что там написала… на полу…

Трахалин, перебрав в десятый, наверное, раз бумаги в папке, протянул мне фотографию.

Я взяла и всмотрелась в нее. Изображался кусок цветастого линолеума. Сначала я ничего не поняла, но, посмотрев чуть сбоку, смогла разглядеть на его поверхности толстые неровные буквы «ОЛЯ Б».

Замерев от изумления, я взглянула на Трахалина и ничего не смогла сказать.

— Да, да, — подтвердил он, — теперь вы понимаете, зачем мне нужно знать, как вы провели свой вчерашний вечер?

Я молча кивнула.

— Я устрою вам встречу с вашим адвокатом, а пока, если вы не возражаете, мне бы хотелось проверить ваши показания. Договорились? — с неожиданным и ненавязчивым юмором предложил мне Трахалин, и у меня хватило силы только еще раз кивнуть ему.

Сняв трубку телефона, следователь позвонил и вызвал дежурного. Зашел знакомый мне сержант и после недолгого перехода привел меня в почти пустую комнату, ненамного превосходящую по размерам кабинет следователя. У зарешеченного окна комнаты маялся Фима Резовский. Посередине комнаты стоял стол, а рядом с ним два стула.