— Как же вы тогда стали шерифом?

— Люди ничего не знают о моем отце.

— Вы думаете, они отберут у вас шерифский значок, если, узнают?

— Но откуда они могут узнать? Ведь я никому ничего не рассказывал, кроме тебя. — Хен, как бы случайно, бросил взгляд на Джорди.

Глаза мальчика изумленно округлились.

— Вы действительно не говорили о своем отце никому, кроме меня?

— Ни одной живой душе.

— И даже Адам не знает?

Хен утвердительно кивнул головой.

— А вы не боитесь, что я выдам вашу тайну?

— Думаю, раз ты, я и Адам похожи друг на друга, то мы должны держаться вместе и помогать друг другу.

— Странно! Как правило, люди шарахаются от меня. Я у них как бельмо на глазу, — с некоторой гордостью заявил Джорди.

— Насколько я понял из слов Адама, ты — сирота.

Джорди помрачнел.

— Следовало надавать ему тумаков за это.

— Где же ты живешь?

— Где придется, — мальчик поежился под испытывающим взглядом шерифа. — Иногда сплю в конюшне.

— А где берешь еду?

— По-разному приходится.

— Ты воруешь?

— Нет! — воскликнул мальчик и опустил глаза. — Меня кормит миссис Уорти.

Похоже, Джорди стыдился признаваться, что зависит от милости других людей.

— В таком случае, я поручаю тебе, как более старшему и опытному, приглядывать за Адамом. Справишься?

— Но почему мне?

— Это будет твоей работой. Взамен ты будешь жить в моем доме — там есть две лишние комнаты, которыми никто не пользуется. Кроме того, мне очень нужен помощник по дому. Будешь следить за порядком и получать по доллару в день.

— По доллару?!

— Что, мало?

Джорди быстро оправился от изумления.

— Для начала неплохо, — сказал он. — А если я буду хорошо справляться с обязанностями, то, наверно, смогу рассчитывать на повышение жалованья, правда? Чтобы получить вознаграждение — пятьдесят центов — я готов везде и всюду защищать Адама.

— Вот и хорошо. Договорились. А теперь пойдем за твоими вещами.

Джорди, притворившись, что не слышит, начертил еще несколько линий на песке.

— Моего отца поймали, когда он пытался украсть золото. — Мальчик поднял от земли глаза и добавил. — А что натворил ваш отец?

Долгие годы Хен гнал мысли об отце прочь. И сейчас, не успев вымолвить ни слова, он уже чувствовал, как где-то в глубине души снова поднимается, разрастаясь, как снежный ком, горячая и опустошающая волна ярости. Всю свою жизнь он боролся с ненавистью, гневом и стыдом, боясь открыть людям сердце.

— Я знаю о его проступках далеко не все, — дрогнувшим вдруг голосом ответил Хен и посмотрел в глаза Джорди — там появилась легкая тень недоверия. Нет, он не должен обмануть Джорди, он должен быть откровенным и честным до конца. — Знаю только, что он соблазнил сестру своего лучшего друга, а потом убил его.

— Ух, ты!

— Затем он увез нашу семью в Техас и бросил нас.

Перед глазами Хена возник образ отца — высокого и красивого, с равнодушным пренебрежительным выражением лица. Молодой человек хорошо помнил тот день, когда отец сообщил, что отправляется на войну. Именно в этот день мать, потрясенная предательством мужа, потеряла интерес к жизни. Последующие два года она на глазах у детей медленно угасала.

Хен, отогнав печальные впечатления, решительно встал.

— Все, хватит. Больше ни одного вопроса, договорились?

Джорди кивнул головой.

— А теперь пойдем за твоими вещами. Тебя ждет много работы: в доме все вверх дном.

Губы Хена скривились в безрадостной улыбке. Наблюдая за Джорди, который, спотыкаясь, стремглав бежал к конюшне, он думал о несправедливости в жизни. Бедные дети! Разве могут и Джорди, и Адам быть счастливы, пока люди клеймят их позором за грехи отцов? Вот мальчишки и стараются найти подходящее оправдание преступному поведению папаш. Или начинают ненавидеть их и себя.

Так было и с ним, Хеном. Шериф устало опустился на камень. Когда же он начал ненавидеть себя? Может быть тогда, когда убил тех негодяев? Может, из-за переполнявшей душу ненависти он и согласился стать шерифом. Сейчас, со значком на груди, он получил разрешение убивать, прикрываясь законом. И никто бы не осудил его, напротив — люди с восхищением будут смотреть ему вслед.

Хен пришел в замешательство: он так глупо поддавался влиянию минутной слабости, снова и снова болезненно переживая старые обиды. Даже Лорел была, очевидно, сильнее его, если сумела жить по своим собственным законам. Она не тешила себя напрасными надеждами и не прислушивалась к чужому мнению. Если женщина способна смело смотреть прошлому в лицо, то он, Хен тоже способен!

Поднимаясь на ноги, он подумал, что не так легко, как кажется на первый взгляд, избавляешься от прежних демонов, терзающих душу. Они, казалось, срослись с его существом.