Шрифт:
Карл Генрихович несогласно покачал головой:
— Это уж вы хватили…
Игорек помассировал обе щеки:
— Точно-точно. Даже вот если вас, например, взять? Ведь вам уже сколько лет как надо быть на пенсии. А вы не уходите, хотя никто вас не заставляет вроде работать. Но определила природа Карлу Генриховичу норму, скажем, в шестьдесят тысяч отремонтированных зубов, и будет он как миленький работать, пока эти шестьдесят тысяч не сделает.
— А потом?
Игорек сунул журнал в карман:
— А потом, потом — в гроб.
— Да ну вас, — рассердился Карл Генрихович и вышел из комнаты.
Обычно он здоровался с поджидающими у дверей его кабинета пациентами, а тут только сухо кивнул. И от этой свой сухости расстроился еще больше. И подумал, что опять ему гадкий Игорек день испортил.
Копаясь в чужом рту, Карл Генрихович старался думать о проблемах пациента, но его умелые руки все делали сами по себе. А из головы все никак не шла та чушь, что наговорил ему Игорек. Карл Генрихович поймал себя на том, что вспоминает, кто и сколько в его роду прожил. Выходило, как и говорил Игорек, все жили по делам. Те, что действовали помедлительнее, определенно ходили по земле дольше.
И дед, и отец его были стоматологами. Дед делал все быстро, бегом. Раз-раз — отучился, раз-два — женился, детей воспитал, гору пациентов перелечил и помер. В шестьдесят.
А отец ко всему подходил не спеша, основательно. Например, с одним зубом мог и полдня провозиться. Он никогда и никуда не торопился. И помер под девяносто.
Себя Карл Генрихович считал где-то посрединке. Не быстрым и не медленным. Прикинул:
— Значит, не раньше семидесяти пяти…
Такой вывод его успокоил, и он уже с обычным увлечением напал на кариес:
— Сейчас мы от тебя — пакостника избавимся…
До обеда Карл Генрихович проработал с полным душевным спокойствием. Но на перерыв в коридор вышел чуть-чуть позже обычного. На всякий случай. Чтобы не встретиться с Игорьком. Чтобы тот не успел сказать еще что-либо недоброе.
Однако, хватило увидеть одну только спину Игорька, чтобы вновь задуматься об утреннем разговоре. Весь обеденный перерыв Карл Генрихович считал.
Если лечить в среднем по десять зубов в день, то умножив их на двести рабочих дней в году, получается две тысячи ежегодных. И те шестьдесят тысяч о которых обмолвился Игорек, выходят аккурат за тридцать лет работы.
Карл Генрихович так и хлопнул себя ладонью по коленке. Он-то уже проработал гораздо больше. И, значит, неверна теория Игорька, черт бы ее вместе с ним разодрал.
С обеда Карл Генрихович вернулся в приподнятом настроении. Сражаясь с зубным налетом, бормотал под нос:
— Шестьдесят тысяч…, шестьдесят тысяч… У меня уже все семьдесят, если не больше…
Работа шла, как по маслу. Довольные пациенты подолгу благодарили его:
— Долгих лет вам, Карл Генрихович…
Он стеснительно раскланивался:
— Спасибо, спасибо. И вам того же…
Когда до конца смены оставалось полчаса, и Карл Генрихович подумал, что это последний зуб на сегодня,… последний зуб… Рука его дрогнула. На лбу выступила испарина. Карл Генрихович внезапно понял, что в обед он неправильно посчитал. Забыл, упустил, что как-то раз целых полгода лежал в больнице, и стало быть, никого не лечил все это время. А еще ездил на стажировки, на курсы повышения квалификации. На недельные и двухнедельные. А ежегодные месячные отпуска? Могло вполне оказаться, что он и не выработал еще эти шестьдесят тысяч. Вдруг только-только подбирается к ним. И вполне вероятно, что вот этот вот последний на сегодня зуб и есть шестьдесяттысячный?
«Тьфу, бестия, шарлатан…, — мысленно сплюнул Карл Генрихович в плевательницу Игорька. — Не дает людям спокойно работать».
Карл Генрихович вновь сосредоточился на зубе. Рука вроде бы больше не дрожала. Но вот пот так и лил со лба. Работа шла все медленнее и медленнее. Сестра начала посматривать на него. Время их смены закончилось.
Наконец, он отложил инструменты в сторону и хрипло пожелал пациенту:
— Будьте здоровы…
Только тот вышел за дверь, как Карла Генриховича качнуло в сторону. Он едва успел присесть в кресло. Но и в нем не удержался. Начал тихо сползать на пол.
— Карл Генриховичу плохо! — закричала бросившаяся к нему сестра.
Захлопали двери. На шум сбежались другие зубные врачи. Игорек, глянув на бледного и неподвижного Карла Генриховича, потянулся к телефону вызывать «скорую помощь».
КОБЫЛА СОНЬКА
— Ну, ты просто королева сегодня, — сказал Олег, глянув на Соньку.
Та расплылась в улыбке:
— Да, ну…
— Точно-точно, — подтвердила Катя, — Классное платье…
Конечно, она не раз уже видела его раньше. Сама помогала Соньке выбрать фасон, найти недорогую, но надежную портниху. Но это было неважно. Соньку так редко хвалили, что одно и то же можно было повторять до бесконечности, ей бы это не надоело.