Оба моряка вышли на крыло мостика. Рейд был пустынен, до следующего маневра “Рогова” оставалось около мили, и они могли позволить себе эту маленькую вольность. Здесь моряки оторвали от газеты по длинной полоске, скрутили фунтики и наполнили их махоркой. И тогда лоцман достал зажигалку.

Это было творение фронтового умельца времен Великой Отечественной войны и представляло собой гильзу крупнокалиберного пулеметного патрона с припаянной к ней латунной трубкой от взрывателя гранаты. Кончик трубки венчало рифленое колесико, а из гильзы торчал фитиль. Лоцман пальцем толкнул колесико, и над зажигалкой встало рыжее пламя величиной с огурец.

Моряки закурили. Они как бы выполняли ритуал: стояли рядышком, глядели друг другу в глаза и дымили махоркой. Потом оба неторопливо вернулись на мостик.

— Джентльмены, — сказал советским морякам лоцман, — джентльмены, я бы хотел представиться. Мое имя Иеремия Хавкинс. Со Станиславом Мисуном нас свела война. Весной сорок третьего года мы шли в одном конвое, доставлявшем грузы в Мурманск. Сперва нацистские пикировщики потопили русский сухогруз, и я, посланный на спасательном вельботе, за волосы втащил на борт обледенелого матроса. Через двенадцать дней, в разгар разгрузки моего “Либерти”, вновь прилетели фашисты. Бомба угодила в причал, взрывной волной многих моряков смахнуло за борт… Я очнулся в госпитале. В ногах у меня сидел тот самый матрос… У нас с ним сегодня третья встреча.

Закончив речь, лоцман достал зажигалку из гильзы. Он пояснил: это подарок русского друга. Все могут убедиться: драгоценный сувенир в полном порядке и всегда при своем владельце.

Снова появилась дневальная — на этот раз с традиционным угощением для лоцмана: кофе, минеральная вода, бутерброды.

— Станислав, — сказал Хавкинс, глядя на поднос, — я знаю, в море у вас сухой закон. Но я знаю также и тебя, Станислав!

— Иногда для гостей делается исключение, — улыбнулся капитан Мисун.

И дневальная в третий раз отправилась с его поручением.

— Смотрите! — вдруг крикнул старпом Перов.

Все увидели самолет. Довольно большой моноплан шел низко над морем навстречу “Рогову”.

Летающая лодка пронеслась, где-то у горизонта развернулась, вновь прошла над теплоходом.

— По-моему, тот самый гидросамолет, — неуверенно сказала Тамара Шурга.

Лоцман увидел, что настроение моряков резко изменилось.

— Чем вас встревожил этот безобидный летающий ящик? — пошутил он.

— Уверены, что безобидный?

— Полагаю, что да. Он иногда прилетает на материк с расположенного неподалеку острова.

— С какого острова?

— Вряд ли он вам известен. Однако почему это вас интересует?

Капитан сжато рассказал о происшествии вблизи атолла “Морская звезда”.

— Смотрите, самолет возвращается! — крикнула Тамара Шурга.

— Делает галсы, — задумчиво проговорил американец. — Будто высматривает кого-то.

— А на рейде мы одни… — Капитан Мисун посмотрел на лоцмана: — Реми, что, если я попрошу тебя выполнить поручение? Мы дадим тебе пакет, Реми. Это сообщение в пароходство о том, как мы вылавливали в море человека. Рапорт и несколько фотографий.

— Я должен отправить пакет по почте?

— Не стоит связываться с почтой. Но здесь нет ни посольства, ни других учреждений нашей страны. Поэтому пакет передашь капитану первого же советского судна, которое будет идти через канал в Советский Союз. Ведь мы проплаваем еще месяца три. Один экземпляр документов получишь ты, другой останется у нас. Все понял, Реми?

Лоцман утвердительно наклонил голову.

— Думаю, тебе не следует распространяться о пакете. В нем нет секретов, но все же для твоей безопасности…

— Жене я могу рассказать? Жена у меня человек надежный. Я всегда советуюсь с ней, если надо принять важное решение.

— На этот раз воздержись… Видишь ли, могут найтись люди, которые будут стремиться перехватить этот пакет. Итак, мы условились?

— Конечно. Однако я все же хотел бы сказать, что моя жена…

— Реми!

— Молчу. Будет, как ты хочешь.

Капитан Мисун обернулся к Перову:

— Пакет. Захватите также чистый лист бумаги и еще один конверт — тоже чистый. Я сделаю приписку к докладной в пароходство. Что-то не нравится мне интерес, проявляемый к нашему судну этим гидросамолетом…

Через несколько минут капитан набросал записку, вложил ее в конверт с рапортом и фотографиями, заклеил его и надписал адрес. Затем пакет был вложен во второй конверт — уже без адреса.

— Реми, ты передашь пакет на советское судно, там вскроют первый конверт и поймут, что к чему. Вот и все.

ШЕСТАЯ ГЛАВА

Утром 6 апреля капитан Мисун сообщил по радио в пароходство, что судно прошло Панамский канал и находится в Тихом океане. Радиограмма заканчивалась фразой: “На борту все в порядке”.