Он услышал страшную песню, которую затянули Орки, — песню о пятнадцати птичках на пяти горящих деревьях, которым огонь опалил крылья, так что они уже не могут улететь. — Улетайте, пташки! — кричали они. — Улетайте, если можете! Пойте, пташки, пойте! Почему вы не хотите петь?

— Ступайте прочь, мальчишки! — крикнул в ответ Гандальф. — Не время сейчас ловить пташек на гнездах. А скверных мальчишек наказывают, если они играют с огнем! — Он сказал это, чтобы рассердить их и показать, что он их не боится; но, сказать правду, он испугался, хоть и был кудесником. Орки не обратили на его слова никакого внимания; они продолжали издеваться над Карликами и торопили огонь, чтобы он изжарил их, сжег, обуглил и превратил в золу и пепел; и эти злобные создания гикали, кривлялись и плясали.

И вот — огонь оказался под деревом, где сидел Гандальф, и мгновенно перекинулся к остальным. Кора вспыхнула, Нижние ветви затрещали.

Гандальф поднялся на вершину своего дерева. Его жезл вспыхнул ярче молнии, а сам он приготовился спрыгнуть с высоты прямо среди врагов. Тут ему был бы конец, хотя он, несомненно, убил бы при этом многих. Но он так и не спрыгнул.

Ибо в этот самый миг к нему слетел с высоты Повелитель Орлов, схватил его в когти и умчался.

Орки завопили от изумления и гнева. Громко закричал Повелитель Орлов, которому Гандальф успел сказать два слова. Огромные птицы, его спутники, вернулись и низринулись на поляну, как черные тени. Волки завизжали и защелкали зубами; Орки заголосили, топая ногами от ярости, метали в орлов свои тяжелые копья, но напрасно. Орлы налетели на них, сбивая с ног своими могучими крыльями или отгоняя далеко, впиваясь им в лицо когтями. Другие птицы кинулись к вершинам сосен и схватили Карликов, забравшихся как можно выше.

Бедного Бильбо опять чуть не забыли взять! Он едва успел схватиться за ноги Дори, которого унесли последним; они поднялись над пожаром и суматохой, и Бильбо болтался в воздухе, и руки у него чуть не отрывались от плеч.

Далеко внизу Орки и волки разбегались по лесу во все стороны. Несколько Орлов еще кружило над поляной. И вот — пламя охватило деревья до самых вершин и взметнулось прямо в небо в тучах искр и дыма. Бильбо ускользнул вовремя!

Вскоре отсвет пожара остался далеко позади; Орлы с Карликами поднимались могучими кругами все выше, Бильбо никогда потом не мог забыть этого полета, когда он болтался, вцепившись в лодыжки Дори. Он стонал: «О, мои руки!», а Дори отвечал ему: «О, мои бедные ноги!»

Даже в самые лучшие времена высота вызывала у Бильбо головокружение. Ему становилось дурно, когда он заглядывал вниз с вершины даже невысокого утеса, и он никогда не любил лестниц; не говоря уже о деревьях (так как ему никогда еще не приходилось спасаться от волков). Судите же сами, каково ему было сейчас, когда он взглядывал вниз и видел землю так далеко под собою, видел освещенные луной скалы в долинах.

Бледные горные пики все приближались. Даже летом они казались очень холодными. Бильбо закрыл глаза и стал думать о том, выдержит ли еще хоть немного. Потом он попытался представить себе, что будет, если не выдержит, и от одной мысли об этом все в нем замерло.

Полет окончился как раз вовремя для него, когда руки у него уже были готовы разжаться. Задохнувшись, он выпустил лодыжки Дори и упал на жесткую площадку орлиного гнезда. Он лежал молча, и в душе у него радость спасения от огня смешивалась со страхом упасть с узкой площадки в темную глубину справа или слева. Голова у него туманилась после ужасных переживаний последних трех дней, особенно потому, что есть было почти нечего; и он сам удивился, услышав, что говорит: «Вот теперь я знаю, как чувствует себя кусок ветчины, когда его подхватывают вилкой со сковородки и кладут обратно на полку».

— Нет, вы не знаете, — услышал он ответ Дори, — потому что ветчина знает, что рано или поздно опять попадет на сковороду, а с вами, надеюсь, этого не случиться. Да и орлы — это не вилки.

— О, нет! Не вилки, и даже не вилы, — сказал Бильбо и сел, с беспокойством поглядывая на Орла, усевшегося рядом. Он подумал о том, какую чепуху говорил, и не сочтет ли Орел ее грубостью. А ведь нельзя говорить грубо с Орлом, если ты такой маленький и сидишь в его гнезде, да еще ночью!

Но Орел только поточил клюв о камень и начал поправлять себе перья, ничего не слушая.

Вскоре прилетел другой Орел: — Повелитель приказал тебе отнести пленников на Большой карниз! — крикнул он и улетел. Первый Орел схватил Дори в когти и умчался с ним во тьму, оставив Бильбо в одиночестве. Хоббит успел только подумать, что означает слово «пленник» и не разорвут ли его в клочки, как кролика, когда очередь дойдет до него.

Орел вернулся, схватил его когтями за куртку и понес. На этот раз полет был недолгим. Очень скоро Бильбо, весь дрожавший от страха, очутился на широкой скалистой площадке на склоне горы. Попасть на нее сверху можно было, только прилетев по воздуху; уйти с нее — только спрыгнув в пропасть. Здесь он нашел всех остальных: они сидели, прислонясь к утесу. Был здесь и Повелитель Орлов, он беседовал с Гандальфом.

Хоббиту начало казаться, что его, может быть, и не съедят. Кудесник и Повелитель Орлов были между собой знакомы и даже, кажется, в дружбе. Дело в том, что Гандальф, часто бывавший в этих горах, однажды сказал Орлам услугу, излечив их вождя, раненного стрелой. Поэтому слово «пленник» означало «пленники, вырванные от Орков», а не захваченные Орлами. Прислушиваясь к беседе Гандальфа с Орлом, Бильбо понял, что теперь им удастся, наконец, по-настоящему уйти из этих страшных гор. Кудесник обсуждал с вождем Орлов, каким образом те могут унести Карликов и Бильбо и его самого подальше отсюда и опустить их на равнинах внизу.