– Кажется, я понимаю, – сказала Миранда.

– Это был приступ гнева, – сказал Паг. – Просто приступ гнева. Если бы я сохранил спокойствие, то нашел бы лучшее решение проблемы, но я позволил гневу охватить себя.

– Это естественно, – сказала она.

– Может, и естественно, – ответил Паг, – но тем не менее непростительно. – Он остановился на вершине хребта, который отделял берег от внутренней части острова, и посмотрел вдаль. – Посмотри на море. Ему все равно. Оно все стерпит. Мир терпит. Шайла все вытерпит. Когда последний демон умрет от голода, что-то непременно случится. С неба упадет частица живого, на метеоре или волшебном ветре, или еще каким-нибудь непонятным мне способом. Может, это будет травинка, спрятанная за камнем, которую демоны пропустили, или другая крошечная молекула, таящаяся в глубинах океана, всплывет, и постепенно планета снова увидит цветение жизни, даже если я туда никогда не вернусь.

– Что ты хочешь сказать, любовь моя?

– Очень соблазнительно считать себя могущественным, когда у окружающих могущества меньше, но по сравнению с простым фактом существования, с могуществом и устойчивостью жизни, мы ничто. – Он посмотрел на жену и добавил: – И слава богам, что мы ничто. – Он обернулся к своему дому. – Несмотря на все прожитые годы, в понимании таких вещей я всего лишь ребенок. Теперь я понимаю, почему твой отец всегда так стремился к новому знанию. Я понимаю, почему Накор так радуется всему новому. Мы как дети, нашедшие внезапно интересную игрушку.

Он умолк, и Миранда спросила:

– Разговор о детях тебя печалит?

Они пошли вниз по извилистой тропе сквозь рощицу и наконец подошли к саду, окружающему их дом. Они увидели собравшихся в кружок учеников, которые выполняли упражнение, данное им вчера Пагом.

– Когда я узнал о смерти своих детей, то еле удержался от того, чтобы не полететь снова на бой с демоном, – сказал Паг.

Миранда опустила взгляд.

– Я рада, что ты этого не сделал. – Она до сих пор винила себя в том, что заставила его выйти на бой с демоном преждевременно и он чуть при этом не погиб.

– Ну что ж, возможно, душевные травмы чему-то меня научили. Если бы я бросил вызов Якану, когда он все еще был в Крондоре, я бы не выжил и не сумел бы победить его в Сетаноне.

– Именно поэтому ты не помогаешь убрать этого генерала Фэйдаву из Илита?

– Патрик будет рад, если я приду и просто сожгу весь Вабон. Он спокойно переселит туда людей с Востока и заново высадит деревья, а потом объявит это великой победой. Сомневаюсь, правда, что тамошние жители с ним согласятся, да и живущие по соседству эльфы и гномы тоже. Кроме того, большинство этих людей не большие злодеи, чем те, кто служит Патрику. Вообще политические вопросы с каждым днем интересуют меня все меньше.

– Мудро, – сказала Миранда. – Ты – это сила, и я тоже, и вдвоем мы могли бы завоевать небольшую страну.

– Да, – сказал Паг, улыбнувшись впервые с того момента, как рассказал про Имперские Игры. – И что бы ты с ней стала делать?

– Спроси у Фэйдавы, – предложила Миранда. – У него явно есть планы.

Они вошли в дом, и Паг сказал:

– У меня есть дела поважнее.

– Я знаю, – ответила она.

– Там что-то есть, – сказал Паг. – Что-то, чего я не встречал много лет.

– Что?

– Я не уверен, – сказал Паг. – Когда буду знать, скажу тебе.

Больше он ничего не сказал. Оба они знали о существовании в космосе великого Неназываемого, Врага, который находился в центре всех бед, с которыми они столкнулись в прошлое столетие. И у этого Врага были человеческие слуги, люди, с которыми Паг уже неоднократно встречался в прошлом. Паг держал свои мысли при себе, но был один представитель Налара, безумный волшебник Сиди, который создавал хаос пятьдесят лет назад. Паг думал, что он умер, но теперь уже не был так уверен. Если он ощущал присутствие не Сиди, то это был кто-то вроде него самого, и любой из этих двух вариантов наполнял Пага ужасом. Противостояние этим силам было куда более сложной задачей, чем любая из тех, с которыми сталкивался Паг, пока был Всемогущим в Ассамблее или во время первых дней создания Звездной Пристани.

Эта задача снова заставляла Пага предчувствовать поражение прежде, чем он начал ее решать. Он благодарил богов за Миранду, потому что без нее давно бы поддался отчаянию.

Дэш поднял голову и увидел знакомое лицо.

– Тэлвин?

Бывший пленник прошел мимо двух стражников, пивших кофе у стола перед началом дежурства.

— Можно поговорить с тобой наедине? – спросил Тэлвин.

Дэш видел его впервые после своего бегства из Крондора.

– Конечно.

Дэш встал и жестом пригласил его пройти в дальний угол переделанного постоялого двора. Когда они отошли так, что констебли их не слышали, Дэш сказал:

– Я гадал, что с тобой случилось. Когда я пошел докладывать, то оставил вас с Густавом снаружи в палатке, а когда вернулся, то нашел только Густава.

Тэлвин достал из-за пазухи сложенный и явно старый пергамент. Дэш прочитал:

Всем, кто это прочтет.

Носителя этого документа можно опознать по родинке на шее и шраму сзади на левой руке. Он служит короне, и я требую, чтобы любая помощь предоставлялась ему без всяких вопросов.