– Ну, во-первых, миледи, честно говоря, я терпеть не могу чай. Поэтому ваша идея представить меня дамам из высшего света, устроив серию чаепитий, меня не привлекает. Видите ли, чай не очень-то популярен во Франции. Я привыкла к кофе. Крепкому черному кофе. – Мэдди сдержала желание сообщить своим собеседницам, что французы окрестили чай, этот любимый английский напиток, “кошачьей мочой”. Она понимала, что графиня едва ли оценит юмор этого сравнения.

– Далее, что касается всех этих уроков, которые вы обсуждали с моим отцом, – продолжила она. – Научиться танцевать я вовсе не против. Особенно мне хотелось бы научиться танцевать вальс. В Лионе я однажды видала, как танцуют вальс, и мне это очень понравилось.

Больше всего ее, разумеется, привлекала надежда, что в один прекрасный день она будет вальсировать в объятиях Тристана.

– Я уже договорилась с учителем танцев, который, в числе прочего, обучает и вальсу, – ответила леди Урсула. – Но, разумеется, прежде чем вы сможете танцевать на балах, вы должны получить разрешение патронесс клуба Олмака.

– Вы, должно быть, шутите, миледи! Кто такие эти патронессы, чтобы указывать мне, что я могу, и что не могу делать?!

– Вот и я так же считаю, – вмешалась леди Кэролайн. – Эти старые драконши до сих пор не допускают меня на балы! И до чего же я на них зла!

Леди Урсула строгим взглядом велела своей дочери умолкнуть.

– Леди Джерси и прочие патронессы устанавливают правила высшего света. Правила, с которыми я совершенно согласна. Тебе едва исполнилось восемнадцать лет, Кэролайн! Ты еще слишком молода и невинна, чтобы танцевать все эти скандальные танцы. Я лично никогда не вальсировала. И надеюсь, что и впредь никогда не буду.

– Ты просто слишком старомодна, мамочка! Именно потому, что я так молода, мне хочется всех этих волнующих развлечений, пока я еще способна наслаждаться ими! – Леди Кэролайн сердито тряхнула золотыми кудрями, на основании чего Мэдди заключила, что младшая представительница семейства Рэмсденов не наделена столь кроткой натурой, как ее брат и мать.

Леди Урсула смерила свою дочь взглядом, означавшим конец дискуссии о вальсе, и Мэдди сделала еще один вывод о характере графини. При всей кротости и добродушии, леди Урсула умела настоять на своем.

– Итак, мисс Харкур, вопрос об уроках танцев мы уладили, – подытожила графиня, не обращая внимания на то, что леди Кэролайн обиженно надула губки. – Что касается других важных умений, которые вам предстоит приобрести…

– В этом-то и состоит главная проблема, миледи. – Мэдди доела бисквит и отставила тарелку. – Акварель меня просто не интересует, а голос у меня хуже, чем у вороны, поэтому тратить время и деньги на уроки пения было бы просто бессмысленно. Поскольку же я не намерена тратить десять часов в день на занятия, то уверяю вас: сезон окончится гораздо раньше, чем я продвинусь в упражнениях на фортепиано дальше гамм. – Взгляд Мэдди упал на пяльцы, стоявшие рядом со стулом леди Урсулы. – Боюсь, вышивание тоже не для меня. Я слишком нетерпелива. Однажды я попробовала вышивать… но кончилось тем, что плоды этой попытки отправились в камин.

Леди Урсула изумленно приподняла брови:

– Но, дорогая моя, чем же тогда вы занимаетесь целыми днями?

– О, не беспокойтесь, миледи! У меня дел побольше, чем у кота в амбаре, кишащем мышами. Я обожаю читать, а у отца – великолепная библиотека, за которую мне не терпится приняться. – И мысленно прибавила: “А в памяти Лакомки хранятся бесчисленные рецепты, которым он собирается научить меня… но об этом здесь лучше умолчать”.

– Ах да, ваше чтение, – без особого энтузиазма подхватила леди Урсула. – Сын говорил мне, что вы необычайно умны. Насколько я его поняла, вы не только читали пьесы мистера Шекспира, но и переводили их на французский язык!

– Вообще-то я переводила их на французский, немецкий и итальянский, – улыбнулась Мэдди. – Знаете ли, просто для развлечения. И честно говоря, это доставило мне огромное удовольствие.

Леди Урсула побледнела.

– О Господи! Думаю, лучше оставить это нашей маленькой семейной тайной. Не годится заявлять направо и налево, что вы “синий чулок”.

Вот, опять это слово. Мэдди задумчиво нахмурилась: – Насколько я поняла из ваших слов, в высшем свете не любят образованных женщин.

– Точнее сказать – женщин, которые слишком много читают.

– О конечно, миледи. Я все поняла. А поскольку мне известно, что в свете не одобряют также и деловых людей и даже аристократов, которые пользуются своим умом, который даровал им le bon Dieu, то у меня остается только один вопрос относительно этого избранного общества.

– И какой же, дорогая моя?

Мэдди глубоко вздохнула:

– Не могу понять: как все эти безмозглые аристократы еще не умерли от скуки?

Тристан оторвался от вчерашнего выпуска лондонской “Таймс” и взглянул на сестру.

– Леди Урсула говорит, что в последние три недели, пока я ездил в Бельгию по поручению лорда Каслри, Гарт и Мэдди Харкур были неразлучны, – внезапно заметил Тристан, когда Кэролайн села за стол напротив него.

– Мама, как всегда, преувеличивает, – проговорила она. – Гарт водил ее только на два музыкальных четверга леди Фэйвершем… больше он никуда не может пойти с ней, пока она не научится танцевать. Впрочем, он почти каждый день ходил с ней на прогулки. – Кэролайн хихикнула. – Боюсь, за последние три недели наш бедняжка Гарт узнал о Лондоне в десять раз больше, чем за все двадцать семь лет своей жизни. Сначала мисс Харкур упросила его сходить с нею в Британский музей посмотреть на барельефы Элгина 3 …